Тайные люди

Оглавление

— Прости, парень, за испытание. И постарайся понять. Без этого нельзя. Мы не можем рисковать делом, в которое завязана не одна твоя, но многие головы.

В реальной работе тебе придется иметь дело не с бумажными мишенями, не со спарринг-партнерами — с живыми врагами, которых, если потребуют обстоятельства, придется лишить жизни. Это будет не игра — драка. Драка не на жизнь, а на смерть! Любые твои колебания, секундные нравственные боренья — посметь или не посметь убить живого человека — могут быть обращены ими в свою пользу. И тогда погибнешь ты, а с тобой наше общее дело. Мы должны быть уверены в своем воспитаннике. Должны знать на 101 процент, что в критических обстоятельствах он исполнит свой долг несмотря ни на какие внутренние колебания, а переживать будет после, в свободное от службы время.

Пожалеть тебя сегодня, смягчить форму проверки, значит завтра подставить тебя под чужую несомневающуюся пулю или кастет. Жалость убыточна в первую очередь тебе.

Скажу больше. Нельзя исключить возможность, что когда-нибудь тебе придется применить оружие не только к врагу, но и к предавшему дело другу. Таковы жестокие реалии нашей профессии. И в этом случае твоя рука должна быть особенно тверда. Сможешь ли ты смирить свои чувства, перешагнуть барьер страха, отвращения, жалости мы хотим знать сейчас. Сейчас! Завтра будет поздно!

Но не подумай, что цель наша сделать из вас хладнокровных убийц и очки набирает тот, кто меньше испытывает колебаний и с большим удовольствием палит в затылок своему многонедельному сотоварищу по камере смертников.

Нет. Таких мы отсеиваем еще с большей безжалостностью, чем «отказников», не нашедших в себе сил спустить курок. Палачи нам не нужны. Человек, легко отнимающий чужую жизнь, неизбежно начнет трудноразрешимые проблемы своей работы решать убийством. И тогда возле него не останется никого, кроме горы трупов.

Ты должен запомнить, вам дается великое право судить и исполнять приговор, но не дается право делать это легко. Смерть необратима, ошибку не исправить. Всякий раз, когда ты будешь принимать обрекающее кого-то на смерть решение, пусть вспомнится тебе человек, с которым ты несколько недель провел в камере смертников и убить которого, несмотря на заслуженность кары, на то, что ты лишь исполнял волю закона, тебе было ох как нелегко! Пусть эта жертва станет точкой отсчета, самой весомой гирей на чаше весов, взвешивающих чужую жизнь!

Знай, сегодняшнее испытание было необходимо нам, но, не в меньшей степени, тебе. Ты его прошел с честью. Поздравляю!

Спустя месяц я завершил учебу.

Торжественного собрания, выпускного бала, поздравлений и речей не было. Ну ладно, это можно перенести, но не было и диплома. Как будто я не учился как проклятый все эти годы.

— А вы как хотели? У нас не институт, не ПТУ, не техникум, — утешил инструктор-кадровик, — Мы никаких бумажек не выдаем. Да и как мы можем выдать документ несуществующего учебного заведения? Нас нет! Не существует в природе! И вас нет. И меня. Ничего нет! Пустота, вакуум, бездушное пространство. Зарубите себе это на носу.

Действительно, какой диплом? У меня фамилии, биография и те отсутствуют. На кого выписывать документ? На умершего несколько лет назад, оплаканного и зарытого на городском кладбище солдата срочной службы? Чушь! Куда не кинь, везде Контора натыкала клиньев. Неизвестно кто учился несколько лет, неизвестно где! А теперь будет неизвестно чем заниматься! Веселенькая перспектива для «молодого специалиста»!

— А что мне делать дальше? — задал я не самый умный в своей жизни вопрос, чтобы получить не самый умный, но зато исчерпывающе полный ответ:

— Не задавать идиотских вопросов! Идите и ждите.

Через неделю я получил первое свое, «выпускное» задание.

Запись III. Первое дело

Распределили меня в отдел статистики и аналитических исследований межрегионального центра по изучению вопросов…

— Не напрягайтесь, название вам ничего не скажет. Это только крыша, — предупредил меня начальник отдела (а кто на самом деле — мелкий клерк или полный генерал, то лишь ему ведомо да высшему начальству). С таким же успехом мы могли бы назваться лабораторией парапсихологических изысков или ансамблем исполнителей на тайваньских губных гармониках. На самом деле мы — внутренняя разведка.

Ну, не ерунда? Разве может быть разведка внутри? Против кого? За кого? Разведка — это когда мы и они. А когда только мы? Драка с самим собой?

— Понимаю разочарование. Вы мечтали о внешней разведке. Дальние страны, экзотические города, вербовки! Не работа, а прямо приключенческий роман! Причем не из самых опасных. Да, да. Международный шпионаж — явление общепризнанное, со своими сложившимися законами, традициями, негласным кодексом чести, признаваемыми всеми сторонами. Провалившегося разведчика можно выслать, обменять, осудить по не самым жестоким законам демократического общества, амнистировать, наконец, перевербовать. Нас некуда высылать, потому что мы дома, нас не на кого обменивать, невозможно амнистировать, так как трудно подвергнуть официальному суду. Нас можно только уничтожить!

Всякий, кто прочитал хоть одну приключенческую книгу или увидел один шпионский фильм, знает, что такое внешний разведчик. Но ни единый человек не слышал, что разведчики работают не только за рубежами Родины. О нашей службе догадываются единицы, знают доподлинно два-три человека во всей стране. Мы невидимки среди невидимок. Обычных разведчиков поддерживает всей своей мощью и авторитетом государство, давшее задание. Мы работаем практически на свой страх и риск. Разведчиков тысячи — нас наберется едва ли три десятка!