Живый в Помощи

• 1/60
• Следующая

Виктор Николаев
Живый в помощи (Записки афганца)

Погибшим — вечная память.

Живым — честь.

Русскому оружию — Слава!

Виктору — солдатское Спасибо.

Игорь Чмуров,

Герой Советского Союза,

ветеран Афганской войны.

Живый в помощи» — это древний монашеский и воинский «оберег», пояс с православными охранительными молитвами. «Живый и помощи…» — это первые слова 90-го Псалма Святого Царя-Пророка Давыда, духовно защищающего от всяческих бед и напастей. «Живый в помощи» — это книга Виктора Николаева. Она повествует о русском воине, который прошел через афганский ад, сберегаемый молитвой матери, жены и дочери. В книге нет выдуманных персонажей и вымышленных событий, хотя в редких случаях изменены имена и географические названия. Виктор Николаев писал о собственной жизни, о людях, с которыми столкнула его судьба. При этом получилась не сухая документалистика, а увлекательное и поучительное чтение.

Здравия желаю, читатель!

Благодарю Тебя за найденную в нашей непростой жизни минутку для знакомства с частицей чужой Тебе судьбы ветерана-афганца Виктора Николаева.

Его путь к Тебе лежал через годы, через горы, через войну, и даже не одну. Война меняет душу у человека. Каким бы он ни был, войдя в череду страданий и смертей, побед и поражений, выходит всегда другим. Изжить из себя войну, забыть ее невозможно. Помните людей, которые, радуясь первые дни после возвращения, потом готовы были вернуться обратно? Почему? Там настоящим было все. Мужество было мужеством. Предательство — предательством. В мирной жизни распознать такую разницу трудно.

Неизбежность любой войны — убивать. И убивая врагов в ходе боя, люди думают только о спасении своего тела и получают колоссальное облегчение от того, что — жив!!! А враг — мертв… Никогда в мгновение убийства не видно за спиной противника его семью: жену, детей, его отца и мать.

Самое потрясающее, что все это действие совершенно оправданно. Победитель счастлив, что погубил не им сотворенную жизнь. Так было и с Виктором. Прости ему. Господи!

Не судите строго за страшные подробности войны, где больше скорби, чем улыбки. Сознательно сохранен слог, изречения, описана подлинность взаимоотношений, порядок происходящих событий, чтобы все соответствовало ежедневной действительности войны. О ней надо писать все или ничего. О войне может писать только тот, кто прожил ее всю во всей черноте и святости. Легкие набеги на фронт не делают никого фронтовиком. Все размышления, которые предлагаются Тебе, добрый читатель, личностны и потому спорны.

Главное желание, вымолить прощение у Бога. И еще Виктор просит прощения у той земли и у того народа, которым он нес разрушения и беду.

Москва, 15 (28) августа 1998 года от Р.Х., Светлое Успение Пресвятой Богородицы

Взбранной Воеводе

Из церкви вышел человек в офицерской форме…

Михаил Булгаков

В церковь входил человек. Немногим, стоящим на паперти, почудилось — он шел в парадной офицерской форме: тусклое золото звезды в просвете погона и на груди рубиновый отблеск ордена… Но Виктор был одет по-гражданке, и свой орден он оставил дома в верхнем ящике письменного стола. Виктор шел, преодолевая тягостное головокружение и пульсирующую боль в виске. Недомогание нарастало с каждой ступенью крутой каменной паперти. Окружающие видели только выправку, легкий размеренный, чуть замедленный шаг, аккуратную короткую стрижку, спокойный уверенный взгляд, устремленный к Образу в киоте над входом в храм. Широкое и четкое крестное знамение: словно честь отдал перед строем. Окружающим виделось именно так, что он вошел в храм в офицерской парадной форме.

Был будний для Города вечер. До начала праздничной службы оставалось немного времени. Дон-н-н!.. Объемный голос Благовеста — главного храмового колокола понесся над Коломенским, разрастаясь в невидимый, но живой звучащий шар. Через томительное мгновение звук докатился до новостроек, серпом окруживших древнее царское село. До берега реки Москвы звук дошел еще быстрей, омыл ослепительно стройный шатер на крутояре и вместе с ним вознесся в небо. Откликнулось от многоэтажек тихое эхо, и тут же раздался следующий удар звонкой могучей меди. Дон-н-н!..

По окрестным тропинкам и дорожкам со всех сторон к воротам «заповедника» стекались окрестные богомольцы. Многие шли с цветами, чтобы украсить ими праздничную икону. Виктор отдышался на высоком крыльце, многоступенчатом подъеме, пропитанном многовековыми согрешениями, премудростями, радостями и веселиями, и только потом прошел в притвор, приветственно кивнул в сторону свечного ящика, потом приложился к большой иконе. На ней был изображен древнеримский конный воин, который своим копьем колол жирного чешуйчатого змея, извивающегося в агонии. Губами коснувшись копья, Виктор испытал мгновенное облегчение от назойливой боли, терзающей висок.

…Под развороченным дымящимся вертолетом лежал молоденький солдат с наполовину срезанной осколком, как лезвием, головой. Рядом, держа в руках грязные, как машинная ветошь, кишки, бил ногами об землю выгнувшийся в дугу старший лейтенант — недавно прибывший на базу «Скоба» вертолетный техник.

— Засунь ему кишки обратно! — орал Андрей.

— Засунь, а то наступим и оторвем. Бери за ноги, я — за руки!

• 1/60
• Следующая