Менялы

Оглавление

– На сегодняшний день девяносто семь тысяч акций. – И добавил:

– Последняя котировка была пятьдесят два.

– Вот будут потирать руки в «Супранэшнл», – мрачно заметил Алекс. – Наши покупки уже повысили цены на пять долларов за их акцию. – Он подсчитал в уме. – Таким образом, за прошедшую неделю мы вкачали в «Супранэшнл» почти пять миллионов долларов из денег наших клиентов. Зачем?

– Это превосходное вложение. – Строган попробовал разрядить атмосферу. – Мы серьезно приумножим средства всех вдов и сирот, а также фондов на образование, доверивших нам свои деньги.

– Или все растратим, нарушив их доверие. Что мы знаем о «СуНатКо» такого, Том, – все мы, – чего мы не знали две недели назад? Почему до этой недели отдел кредитования не купил ни одной акции «Супранэшнл»?

Молодой человек помолчал, затем сказал в свою защиту:

– Я думаю, Роско считает, что, став членом совета директоров, он сможет более пристально следить за компанией.

– Я разочаровался в тебе, Том. Ты никогда прежде не обманывал себя, особенно когда подлинные причины тебе известны не хуже, чем мне. – Строган вспыхнул, а Алекс продолжал:

– Ты представляешь себе, какой поднимется скандал, если только Комиссия валютно-финансового контроля наткнется на это? Здесь и конфликт интересов, и нарушение закона, регулирующего ссуды, и использование фонда вложений в интересах самого банка; а кроме того, у меня нет ни малейшего сомнения в существовании договоренности согласовать вопрос об акциях «Супранэшнл» с управленческим составом на следующем ежегодном собрании «СуНатКо».

– В таком случае, – резко произнес Строган, – это будет не впервые – даже для этого банка.

– К сожалению, это правда. Но душок от этой сделки лучше не становится.

Вопрос об этике в отделе кредитования всегда стоял довольно остро. Предполагалось, что в банках существует барьер – иногда называемый «китайской стеной» – между их коммерческими интересами и капиталовложениями клиентов. Но на деле он не соблюдался…

Поэтому Апекс понимал, что отношения между «Супранэшнл» и «ФМА» не единственные в своем роде. И хотя он это и знал, сделка ему все равно не нравилась.

– Алекс, – произнес Том Строган, – пожалуй, стоит тебе сказать, что завтра на комитете по денежной политике я намерен поддержать ссуду «Супранэшнл».

– Мне жаль это слышать.

Но эта новость не была для Алекса неожиданностью. И он подумал о том, через сколько времени он останется в полном одиночестве и такой изоляции, что его дальнейшее пребывание в банке станет бессмысленным? Это могло случиться скоро.

После завтрашнего заседания комитета по денежной политике, на котором предложения по «Супранэшнл», без сомнения, будут поддержаны большинством, вопрос о «Супранэшнл» будет стоять на совете директоров, который соберется в следующую среду в полном составе. На обоих заседаниях, Алекс был уверен, он будет единственным, кто выступит против.

Он снова окинул взглядом вечно бурлящий центр денежных операций, созданный для преумножения капиталов и доходов и не менявшийся в принципе со времен древних казначеев в храмах Вавилона и Греции. Он не считал, что деньги, торговля и прибыль ничего не значат. Алекс преданно служил всем троим, но не слепо, придерживаясь моральных устоев, стремясь разумно распределять достаток и следовать банковской этике. Однако когда намечалась особенно большая прибыль, как показывает история, людям с подобными представлениями затыкали глотку или их отодвигали в сторону.

Перед лицом ударной мощи больших денег и большого бизнеса – представленных сейчас «Супранэшнл» и большинством в «ФМА», – что может сделать один человек, выступающий против?

«Не много, – мрачно заключил Алекс Вандерворт. – А возможно, и ничего».

Глава 11

Заседание совета директоров банка «Ферст меркантайл Америкен» в конце апреля запомнилось по нескольким причинам.

Два пункта банковской политики были предметом бурного обсуждения: первый – предоставление кредита «Супранэшнл» и второй – расширение деятельности банка по долгосрочным вкладам и открытие множества новых пригородных отделений.

Еще до начала заседания было ясно, в какой оно пойдет тональности. Хейворд, необычно веселый и расслабленный, в ладно скроенном, новом светло-сером костюме, пришел заранее. Он встречал остальных директоров у дверей конференц-зала. По тому, как сердечно ему отвечали, было ясно, что большинство членов совета не только слышали о договоренности с «Супранэшнл» по каналам финансовой информации, но и от души приветствовали её.

– Поздравляю, Роско, – произнес президент «Мидконтинент раббер» Филип Джоханнсен, – вам поистине удалось впихнуть этот банк в основной состав. Набирайте силу, приятель!

Сияющий Хейворд ответил с признательностью:

– Я дорожу вашей поддержкой, Фил. Спешу вам сообщить, что у меня приготовлены и другие мишени.

– Не бойтесь, вы их поразите.

Вошел Флойд Леберр, густобровый директор из глубинки, председатель совета директоров «Дженерал кейбл корпорейшн». В прошлом Леберр никогда не был особенно близок с Хейвордом, но теперь тепло пожал ему руку.

– Рад слышать, что вы вступаете в состав совета директоров «Супранэшнл», Роско. – Председатель «Дженерал кейбл» понизил голос. – Мой отдел по продаже собирается прикупить акции «СуНатКо». В ближайшее время я хотел бы поговорить об этом.

– Давайте на следующей неделе, – согласился Хейворд. – Можете быть уверены, я сделаю все возможное.

Леберр отошел с довольным видом.