|
Оценить:
|
Неугомонная блондинка
4
Келли насупилась, тщетно пытаясь вспомнить что-нибудь подходящее. Выходило – около года назад, но это же нельзя говорить? Съедят…
– Давно я была на свидании, давно! Но, к вашему сведению, у меня подписан контракт на три книги подряд, а это значит, что меня читают, а это в свою очередь значит…
– Что ты занимаешься литературной мастурбацией, вот и все!
Келли закусила губу. Да что же они все привязались к этим несчастным книгам? Ну так получилось, чего уж теперь…
Получилось все как всегда случайно. Келли тогда еще работала в музее Нового Орлеана. Делать на рабочем месте было решительно нечего: опись всех ценных экспонатов Келли составила за пару дней, а экскурсии в музей приходили редко. И тут ей позвонила подружка, Джилл Хорн. Она работала в отделе писем толстого глянцевого журнала и изнемогала от необходимости отвечать на «идиотские письма идиотских читательниц».
Джилл уговорила Келли подработать, а дальше дело само пошло. Келли предложили писать рубрику «Истории из жизни», потом в интернет-варианте журнала она стала вести страничку «Посоветуйся с Эйприл», а через полгода к ней в музей заявился красивый молодой человек и немного жеманно предложил заключить контракт на написание любовного романа.
Согласилась она в основном от неожиданности, но при виде первой книжки в карамельно-розовой обложке окончательно потеряла голову, согласилась написать вторую… Словом, писательницей Келли Джонс стала три года назад и ни разу об этом не пожалела.
2
– Тетя Эжени, пойми, романтические герои хороши в романах – но никак не в жизни.
– То есть за героя замуж ты не хочешь?
– Я хочу выйти за человека, которого буду уважать я сама, который будет уважать меня, с которым у нас будут общие интересы, который любит детей, не ругается во время бейсбольных матчей, не пьет пиво, не торчит по выходным в гараже, не любит кетчуп…
– Боже, какая скукотища!
– Да! Скукотища. Возможно. Но мне не нужен цирк, мне нужен брак. Страсть проходит, а мне нужна стабильность.
Две старушки переглянулись – и уставились на Келли, как на неизлечимо больную и уже угасающую пациентку.
– Бедняжка!
– Когда ж мы ее упустили-то…
– Прекратите, тетечки! Вы все прекрасно понимаете. Я не против страсти, не против любви, я вообще собираюсь любить моего мужа всю жизнь, но мне вовсе не улыбается провести с возлюбленным всего одну – хорошо, две-три – недели безумного секса и всеиспепеляющей страсти, чтобы потом обнаружить и осознать его дурные привычки типа разбрасывания грязных носков. Согласитесь, женщины, которые разводятся по этой причине, выглядят крайне глупо, а ведь виной тому эта ваша ненаглядная страсть. У бедняжек просто не было времени взглянуть на избранника трезвым взглядом!
– Бедняжек! Элли, ты это слышала?
– Эжени, она безнадежна.
– Да, мы ее теряем. Келли, деточка, тебе надо поспать…
– …С хорошим человеком!
– Мне некогда, тетечка. Я должна еще разместить вот эту гадость под портретом дяди Роже, а потом разложить таблички с номерами лотов для аукциона.
Эжени мрачно махнула рукой.
– Ладно. Только обещай, что поспишь хоть немного.
– Обещаю.
– В час ночи закончишь?
– Хочется верить.
– Тогда мы поехали?
– Отдыхайте, тетечки.
– Номер я забронировала.
– В «Приюте комедиантов», я помню.
Старушки расцеловали Келли в обе щеки и удалились, продолжая горестно размышлять на тему, как безнадежно выродилась нынешняя молодежь. Келли с улыбкой смотрела им вслед.
Номер в отеле, о котором говорила тетя Эжени, понадобился не случайно. Особняк Деверо находился довольно далеко от делового центра Луисвилля, где располагался Музей изящных искусств. Учитывая празднества по поводу Дня независимости, массовые гуляния и карнавал, Эжени и Келли пришли к выводу, что на время открытия и презентации выставки им стоит поселиться в уютном старинном отеле «Приют комедиантов» – он располагался на соседней улице и от него до музея было пять минут пешком. Кроме того, именно в ресторане этого отеля намечался фуршет, а внутренний садик идеально подошел для размещения больших скульптур из коллекции дяди Роже.
Келли сладко зевнула и с отвращением покосилась на мраморный фаллос на подставочке. Будь оно все проклято! Хватит с нее «напряженных сосков», «возбужденной плоти» и «прерывистых вздохов»! Девушка решительно схватила мраморный фаллос с подставки и засунула его в сумку. Потом с легким сердцем установила мраморные губы под портретом дяди Роже – отличненько получилось, просто отличненько! – и с облегчением плюхнулась на банкетку, давая отдых уставшим ногам.
Она посидит немного, а потом займется лотами… всего минуточку… ну полчасика максимум.
Через три минуты Келли крепко спала на музейной банкетке, поджав босые ноги и накрепко прижав к себе мраморный аналог того, что продают исключительно в секс-шопах…
Рик Моретти отпил кофе и еще немножечко полюбовался на открывшуюся его глазам картину. Прямо «Белоснежка и семь гномов», порновариант. Впрочем, он всегда подозревал, что в этой истории не все чисто…
Рик зашел с другой стороны и полюбовался отсюда. Тоже отлично. Надо же, а пятнадцать лет назад он искренне жалел белобрысую страховидлу на тоненьких ножках. Тогда, пятнадцать лет назад, единственным украшением Келли Джонс были стальные пластинки на зубах…
Рик зашел, так сказать, с торца. Безупречна! Воистину безупречна. Нечто подобное, только голое и мраморное, возлежало во дворе их дома во Флоренции. Маленький Рик изучил женскую анатомию именно по той статуе – «Спящая нимфа», кажется…
