Выбери любимый жанр

Оценить:

Гражданин галактики. Между планетами

Оглавление

Аукционер кое-чего не предусмотрел: молодой щеголь был родом с Синдона IV. Он сдвинул свой шлем, обнажив типичные синдонианские уши, длинные, волосатые и остроконечные. Он наклонился вперед, и его уши зашевелились; «Кто твой благородный покровитель?»

Старый бродяга Баслим подполз ближе к углу загона, готовый мгновенно нырнуть в толпу. Мальчик напрягся и стал оглядываться, не понимая причин возникшей суматохи. Аукционер смертельно побледнел — никто не мог себе позволить насмехаться над синдонианином… во всяком случае, больше одного раза.

— Милорд, — выдохнул он, — вы меня не поняли.

— Повтори-ка еще раз свою шуточку относительно «ушей» и «отличного товара».

Полиция была в поле зрения, но не очень близко. Аукционер вытер мокрые губы.

— Смилуйтесь, благородный лорд. Мои дети голодают. Я всего лишь сказал, что обычно говорят — это не мое мнение. Я хотел лишь поскорее продать этот товар… как вы сами указывали.

— Ох, да оставь ты его в покое, Дваролл. Он не отвечает за то, какие у рабов уши; он должен лишь поскорее продать их.

Синдонианин тяжело перевел дыхание:

— Так продавай же его!

Аукционер набрал воздуха в грудь:

— Да, милорд! — Собравшись с силами, он продолжил. — Прошу прощения у лордов и леди, что мы теряем время из-за столь незначительной суммы. Теперь я прошу о любой цене.

Подождав, он сказал, нервничая:

— Я не слышу и не вижу предложений. Предложений нет — раз… и если их не поступит, я буду вынужден снять этот номер с продажи и прежде, чем продолжить аукцион, проконсультироваться с моими патронами. Нет предложений — два! У нас множество прекрасных образцов товара; просто позор, если их никто не увидит. Нет предложений — три…

— Вот оно, твое предложение, — сказал синдонианин.

— Что? — Старый бродяга поднял два пальца. Аукционер посмотрел на него. — Это вы предлагаете цену?

— Да, — проскрипел бродяга, если лорды и леди не имеют ничего против.

Аукционер посмотрел на полукруг сидячих мест. Кто-то оттуда крикнул:

— А почему бы и нет? Деньги — это деньги.

Синдонианин кивнул; аукционер быстро спросил:

— Итак, вы даете два стеллара за этого мальчика?

— Нет, нет, нет! — вскричал Баслим. — Два минима!

Аукционер замахнулся на него; бродяга отдернул голову.

— Пошел вон! — закричал аукционер. — Я научу тебя, как насмехаться над своими благодетелями!

— Аукционер!

— Сэр? Да, милорд!

— Вы сказали — я прошу о любой цене. Продайте ему мальчишку.

— Но…

— Вы слышали, что я сказал.

— Милорд, я не могу продать после лишь одного предложения. Закон гласит ясно: одно предложение — это не аукцион. Даже два, если аукционер не объявил нижнюю цену. Без минимальной цены я не могу продать раньше, чем поступят три предложения. Этот закон, благородный сэр, направлен на защиту владельцев, а не меня, несчастного.

Кто-то крикнул:

— Таков закон!

Синдонианин нахмурился:

— Так объявляйте же предложение!

— Как пожелают лорды и леди. — Аукционер повернулся к толпе.

— Предмет девяносто семь. Я слышал предложение в два минима. Кто даст четыре?

— Четыре, — промолвил синдонианин.

— Пять! — выкрикнул голос.

Синдонианин подозвал бродягу. Опираясь на руки и на одно колено, волоча культю и подтягивая мешающую ему чашку для сбора подаяния, Баслим подполз к нему. Аукционер начал повышать голос.

— Идет за пять минимов раз… за пять минимов два…

— Шесть, — рявкнул синдонианин; бросив взгляд в миску попрошайки, он порылся в кошельке и бросил ему горсть мелочи.

— Я слышал шесть. Услышу ли я семь?

— Семь, — прохрипел Баслим.

— Мне предложено семь. Вот вы там, наверху, что подняли палец. Вы предлагаете восемь?

— Девять! — перебил бродяга.

Аукционер бросил взгляд, но предложение принял. Цена приближалась к одному стеллару, и это было слишком дорого для шуток из толпы. Лорды и леди то ли не хотели торговаться из-за бесполезного раба, то ли не желали вмешиваться в игру синдонианина.

Аукционер снова завел речитатив.

— Идет за девять — раз… идет за девять — два… идет в третий раз — продано за девять минимов! — Он толкнул мальчика с платформы прямо в руки бродяги. — Бери его и убирайся.

— Полегче, — остановил его синдонианин. — Документы о продаже.

Взяв себя в руки, аукционер получил плату и вручил новому владельцу бумагу, уже заготовленную для номера девяносто семь. Баслим заплатил больше, чем девять минимов — лишь благодаря помощи синдонианина у него оказались средства уплатить и налог, который был выше продажной цены. Мальчик неподвижно стоял рядом. Он уже знал, что снова продан, и теперь старался уяснить, кто этот старик, его новый хозяин, хотя это его не волновало; ему никто не был нужен. И пока все были заняты расчетами, он сделал рывок в сторону.

Не глядя на него, бродяга вытянул длинную руку, поймал его за щиколотку и подтащил к себе. Затем Баслим с трудом встал и, положив одну руку мальчику на плечо, превратил его в подобие костыля. Мальчик почувствовал, как костлявая рука цепко и сильно схватила его за локоть, и расслабился перед лицом неизбежности — придет и другое время; оно всегда приходит, если ты умеешь ждать.

Опираясь на него, бродяга с достоинством выпрямился.

— Милорд, — хрипло сказал он, — я и мой слуга благодарим вас.

— Пустяки, пустяки, — синдонианин рассеянно отмахнулся платком.

От Площади Свободы до дыры, в которой жил Баслим, было около полумили, но этот путь отнял у них времени больше, чем можно было предполагать. Используя мальчика в качестве недостающей ноги, Баслим, ковыляя, передвигался еще медленнее, чем на двух руках и одной ноге, то и дело останавливаясь: подволакивая ногу, старик заставлял мальчика совать чашку для подаяний под нос всем прохожим.