Из золотых полей

Оглавление

— Вот, накуплю здесь всяких припасов, а потом подамся к себе. Ты, наверное, еще не слыхал, что я бросил выращивать табак. Я так считаю, человеку лучше всего выйти из игры именно тогда, когда он всех обошел, а лимонные рубашки — это предел того, что я мог сделать как фермер. К тому же я женился, и жене не нравится, когда я езжу по дорогам и сбываю табак.

Дьюк расхохотался. Они оба знали, какие соблазны поджидают коммивояжера во время придорожных ночлегов.

— Я начинаю строить мельницу на земле, которую недавно купил. Это всего в пяти милях отсюда, так что я часто стану наезжать в Дерхэм. Мою жену тянет к городской жизни. Она ведь из-под Ричмонда.

Скорее всего, Бак уже знает про Чесс. Табачный бизнес — это тесный круг, и там любят посудачить. Пусть Бак думает, что он подкаблучник, которым вертит жена Это развеет его опасения. И уменьшит любопытство.

Двое соперников распрощались так же сердечно, как и встретились. Нэйт был доволен тем, как ему удалось провести Бака. Пока не узнал час спустя, что Бак на своей фабрике приступил к изготовлению сигарет.

— Да, сэр, это у нас тут самая громкая новость с тех пор, как пожар слизнул половину домов на Главной улице, — сказал ему человек, продававший мулов. — По этому делу к нам понаехало целых сто евреев из Нью-Йорка. Вы бы на них посмотрели — у всех рожи бледные-пребледные, что твое рыбье брюхо. Сразу видать, что они всю жизнь горбатились на какой-нибудь фабрике. Им тут долго не продержаться, они и по-английски-то толком говорить не умеют… Вот отличный сильный мул, уж он-то вытянет повозку из любой грязи, будь она глубиной хоть десять футов.

Нэйт слышал, как сильно и часто бьется его сердце. Бак опередил его. У него на фабрике недолго будут сворачивать сигареты вручную. Если, конечно, машина Бонсака наконец заработает и Бак сумеет заполучить ее.

Нэйт заплатил за мула дороже, чем ему бы хотелось. Теперь время значило больше, чем деньги. Через час он и Джим уже шагали по дороге к тому месту, где должна была встать мельница.

— Черт побери, Нэйт, ты же говорил, что мы заночуем в Дерхэме. Я хочу еще раз услышать, как вопит этот чертов бык, словно его живьем жарят на адском пламени.

— Если ветер подует в нашу сторону, ты сможешь услышать его на мельнице. Пошли, пошли, нам надо браться за работу.

Глава

Чесс аккуратно сложила письмо Нэйта вдвое, потом вчетверо, как будто уменьшая его размер, она могла ослабить ту дурную весть, которая в нем содержалась.

«В такое время я должна находиться рядом с ним», — подумала она. Ей хотелось плакать. Он не должен, не должен быть сейчас один, не иметь никого, кому можно было бы излить душу. Нет, дело обстоит еще хуже: там с ним Джим, стало быть, ему приходится вести себя так, будто ничего не случилось.

Ей хотелось тотчас же сесть на кобылу и поехать из Плезент-Гроув к Нэйтену, а не обратно на ферму. Но она не могла. Она должна была вернуться.

На ферме дела шли не так уж плохо. Как она написала в своем письме Нэйтену, шум, вызванный его уходом, улегся уже через несколько дней, и теперь жизнь опять вошла в свое обычное, спокойное русло. По вечерам она теперь читает вслух новую книгу — «Три мушкетера», — но имена произносит не по-французски, а на английский манер — и его мать с удовольствием сосредоточила свое негодование на проклятом паписте кардинале Риш-лу.

А днем Чесс с радостью подмечала все новые признаки наступающей весны. На всех деревьях и кустарниках уже набухли почки, а солнце еще задолго до полудня полностью растапливало весь намерзший за ночь иней.

На участке для рассады еще не было зеленых ростков. В теплое дневное время Чесс, Элва и Сюзан снимали растянутый над ним брезент, а перед заходом солнца и ночными заморозками возвращали его на место.

На поле кое-где пробивалась зеленая трава, но Джош и Майка сразу же запахивал и ее, чтобы не дать сорнякам разрастись.

Чесс не могла поверить, что Нэйтен в самом деле беспокоится о ней из-за того, что ей пришлось занять место Джима Монро. Ее нынешние занятия только с натяжкой можно было подвести под понятие «работа». И уж, разумеется, никак не назовешь работой ее еженедельные поездки в Плезент-Гроув, чтобы отправить очередное письмо. Для нее было наслаждением смотреть, как оживает лес, а распутица нисколько ей не мешала, потому что она ездила по обочине, где не было вязкой грязи. А в городке ей всегда встречался кто-нибудь из знакомых, и часто даже не один, а несколько. Ей нравилось с ними общаться. И еще больше нравилось ходить к Ливви Олдербрук. Она навещала ее почти каждый день.

Сейчас жизнь на ферме стала куда приятнее, чем прежде. Несмотря на то, что там не было Нэйтена.

* * *

Март, против обыкновения, выдался ласковым и теплым. Ночные заморозки больше не угрожали рассаде, и Чесс с Элвой свернули брезент и убрали его в сарай.

Им приходилось таскать ведрами воду из ручья и поливать участок с рассадой. Дождей не было. Все, даже мужчины, помогали с поливом. За весь период выращивания табачного листа время до пересадки рассады в поле было самым опасным и ответственным.

Когда на участке проклюнулись крохотные зеленые росточки, Чесс достала из укромного уголка припрятанный сахар и испекла торт с глазурью.

На следующий день полил дождь. Образцовый весенний дождь, теплый и долгий. После него все запахло такой свежестью, как будто мир только что заново родился.

Чесс начала учить Сюзан писать. Та схватывала все так быстро, что Чесс заподозрила, что девочка уже несколько недель как сама стала учиться выводить буквы.