Египетский манускрипт

Оглавление

Услышав о коптской письменности, отец немедленно заинтересовался. Герр Вентцель удовлетворил сугубо научный (ха-ха!) интерес собеседника, и уже через час мы были посвящены во все детали работ герра Бурхардта по переводам древних коптских религиозных текстов, которые тот выполнял по заказу египетского отдела Берлинского королевского музея.

Общий вывод был таков – старик-хранитель мог оказаться чрезвычайно полезен, и отец не преминул заручиться обещанием герра инженера познакомить нас с ним сразу же по приезде в Александрию.

Ради такого стоило потратить несколько дней или даже недель – и задержаться в Египте. В конце концов, лучшего способа узнать что-то об авторе маалюльского манускрипта у нас, скорее всего, не будет. Мы тут же принялись строить планы предстоящей кампании, а я нет-нет да и вспоминал учтивого герра Вентцеля. Из головы никак не шла фраза, сказанная им еще в Басре, когда мы готовили к прорыву наш безрельсовый бронепоезд: «А у вас богатое воображение, Иоганн, – сказал тогда инженер. – Я бы ни за что не додумался до такого применения самого обычного парового тягача. Полагаю, если употребление на полях сражений колючей проволоки и скорострельных митральез войдет в практику, ваша идея будет иметь большое будущее. А если еще и оснастить колеса экипажа подвижными рельсовыми колеями наподобие тех, что изобрел Дюбоше…»

Это что, я, выходит, подсказал НЕМЕЦКОМУ инженеру-механику идею танка прорыва? Ну, олень!..

Глава 12

Короткий дождь прибил пыль, поднятую над плац-театром, загнал толпы москвичей под кроны деревьев и многочисленные навесы, и главное – принес долгожданную свежесть. Особо радовались дождю участники фестиваля; они с утра торчали на июньском солнце – кто в сукне цвета «фельдграу», кто в кожаных хромовых куртках самокатчиков и экипажей броневиков. Больше повезло «русским» – хабэ бэу цвета хаки, которое носили реконструкторы императорской армии, все же больше подходили для такой жары.

Впрочем, сейчас и они отдыхали – кто в палатках «белого лагеря», разбитого в сотне метров от плац-театра, кто – позируя перед фотоаппаратами публики со своими «мосинками» и маузерами. А кое-кто из реконструкторов отправился туда, где над Москвой-рекой раскинулись торговые ряды и павильоны фестиваля «Времена и Эпохи – 2014».

Андрей Макарович Каретников как раз был из этих, последних. Его участие в баталии на плац-параде ограничивалось демонстрацией развертывания полевого перевязочного пункта: столик, заваленный блестящими хирургическими инструментами и пузырьками цветного стекла, брезентовые носилки и санитарный грузовичок «Руссо-Балт», украшенный огромными красными крестами. Ну и, конечно, миловидные сестры милосердия в крахмальных чепцах и серых платьях, на манер формы гимназисток.

С тремя такими «сестричками» и прогуливался сейчас доктор Каретников среди толп фестивальной публики. До очередного выступления оставалось часа полтора, и участники спешили насладиться праздничным деньком.

Увы, настроение у доктора Каретникова было отнюдь не праздничным. И виной тому был старый знакомый, Олег Иванович Семенов. Олегыч. Полтора месяца назад он вырвал доктора из привычной реальности и, ничего не растолковав, втянул в совершенно невозможную историю. А когда Каретников потребовал объяснений – заявил с милой улыбкой, что путешествия в прошлое – это вообще-то не фантастика, и он, Каретников, только что там и побывал. Затем – был ужин в трактире у Тестова – да-да, в том самом, знаменитом, о котором писал дядя Гиляй, – и обстоятельный рассказ о порталах между веками, о таинственных четках, способных их открывать, а на десерт – приглашение присоединиться к узкому кругу посвященных.

Причем дела у странников во времени шли не ахти. Только успев протоптать дорожку в прошлое, старый друг наворотил там немало косяков. Причем – идиотских. Таких, что Андрей Макарович ушам своим не верил. Чего стоил, например, моряк-лейтенант, которому Олегыч позволил сбежать в будущее, да еще и потеряться здесь! А Семенов как ни в чем не бывало собирается отправиться там, в позапрошлом веке, на край света – свалив на него, Каретникова, поиски беглого моряка. Паганель, ети его…

Увы – поиски ничего не дали. Каретников подключил свои немалые связи в московской полиции (когда-то он работал разъездным медиком бригады МЧС), но лейтенант как сквозь землю провалился. А в довершение пропал и сам Семенов. Они с сыном давно уже должны были вернуться в Москву; Каретников так и не понял до конца заумных объяснений Олегыча насчет «сжатия времени», но усвоил, что время в прошлом идет вдесятеро быстрее. И путешествие Семеновых на Ближний Восток должно уложиться здесь, в двадцать первом веке, максимум в семь-восемь дней. Но прошло уже полтора месяца, а от них не было ни слуху ни духу. И – ни малейшей возможности хоть что-то разузнать; Олегыч не оставил ему ключа к порталу.

От невеселых размышлений Каретникова оторвал звонкий голосок:

– Смотрите, Андрей Макарыч, какой блестящий кавалер! Из какого он клуба, вы не знаете?

Доктора дергала за рукав Евгения Александровна, девятнадцатилетняя сестра милосердия. Девица годилась ему в дочери, но в клубе было принято обращаться друг к другу по имени-отчеству.

– А что это у него за мундир? Я такого ни разу не видела… – щебетала барышня.

Каретников снял запотевшее пенсне, протер этот нелепый аксессуар – а что делать? образ требует! – и пригляделся. И понял, чем так удивлена Евгения Александровна.