Цивилизаtion

Оглавление

Ыката покивал, так как не видел проблем, почему бы не поменять странному Каве пусть и необычные, но непригодные для пищеварения камни на вполне съедобную еду.

Мне пришлось потратить весь день, чтобы показать апачам, как искать подходящие минералы, как кремневыми топорами отбивать от скалы нужные куски, и какой камень не подходит. Процесс добычи руды открытым способом начался. Со временем около пятнадцати мужчин, назначенных Ыкатой, стали работать в горах, так как в этом случае эффективность добычи еды для племени была куда выше, чем при охоте. Куча камней в моем лагере росла, но я не останавливал «закупки» руды несмотря на то, что еще не научился ее плавить. Еды у нас полно, а сырье когда-нибудь, да пригодится. К тому же, собрав камни с поверхности, апачи стали приходить гораздо реже, порой принося всего одну корзину в три-четыре дня.

Общаясь с туземцами из другого рода, я узнавал все больше любопытных деталей. Новое племя не только знало своих родственников, но и отличалось еще одной интересной особенностью. Апачи были очень искусные кожевники. Из кожи и шкур женщины шили одежду и обувь мужчинам на зиму. Температура в горах была ниже, чем в нашем лагере, и это умение, видимо, развилось за столетия. Апачи дубили шкуры буйволов, получая плотный материал, шили накидки на плечи из мягкой козлиной кожи. Протыкая кожу костяными иглами и сшивая кусочки жилами, получали порой достойные вещи. Моя крапивная веревка сделала их еще более аккуратными.

Имея под рукой ателье, я, не долго думая, заказал себе сапоги. Ботинки за полгода ходьбы по горам почти полностью развалились. Удивительно, что этого не произошло раньше. Все-таки итальянцы знают толк в хорошей обуви.

Итак, я обеспечил поставки руды на участок. Осталось решить проблему с жаростойкой изоляцией. Расширяя круг поисков, я, наконец, нашел то, что искал: торец обвалившейся скалы с красной глиной внизу был найден в трех километрах к северо-востоку от лагеря. Опыты с ее обжигом показали, что при хорошей предварительной сушке и постепенном нагреве керамика не трескается при любой температуре. То, что нужно!

Несмотря на мое нетерпение, я старался не торопиться и сделать все качественно. Неделя ничего не решала, поэтому к новой серии попыток я подготовился максимально тщательно. Работяги натаскали большую кучу красной глины и дров на место будущей плавки, которое я выбрал немного в стороне от лагеря. Лишние глаза мне были совершенно ни к чему. Из минералов, принесенных мне апачами, процентов семьдесят составляли медные руды, всего около двадцати — свинцовые и только одна десятая часть — оловянная.

Я сделал новый конус чуть больше прежнего, обложил его хорошо прокаленной глиной и подготовил приличное количество угля, который пришлось научиться пережигать под слоем дерна без доступа кислорода. Затем я раздробил руду до состояния кусочков менее одного сантиметра в диаметре. Перемешав подготовленные три килограмма рудного щебня с углем, я засыпал полученную смесь на вершину горящего конуса. Сверху я положил еще слой угля с тонкими сухими дровами и поставил махальщиков. По мере прогорания я подкладывал новое топливо и перемешивал старые горячие угли, поднимая опустившиеся слои кверху. Процесс длился весь день, то есть около двенадцати часов, после чего я в нетерпении залил печь водой и бросился смотреть результат.

От быстрого охлаждения с шипением поднялись вверх огромные паровозные клубы пара. Туземцы кинулись врассыпную. Тем лучше, — подумал я, — нечего считать процесс доступным простому смертному. Глина от охлаждения треснула, но меня не волновали подобные мелочи. На дне ямы, под слоем шлака, находился конусообразный медный слиток весом примерно в триста граммов. Он был сильно перемешан с золой, но вскоре выяснилось, что при холодной ковке зольная примесь довольно легко отбивается. Металл выходил сносной чистоты. Я взял грязную медяшку и поцеловал. Это была полная победа! Можно начинать изучать кузнечное дело.

Глава 12

Из вновь полученного куска металла я изготовил еще один нож, подойдя к этому чрезвычайно старательно. Пока мои помощники дробили руду и выкладывали новую яму, я выковал вещь, гораздо больше напоминавшую кинжал, чем моя первая поделка. Получилась обоюдоострая пластина с максимально круглой ручкой, которую я смог сделать, обивая ее по периметру. Этот кинжал был торжественно подарен Тыкто в присутствии всего племени. Глаза вождя светились вселенским счастьем. Он, едва дыша, принял подарок так осторожно, словно получил стеклянного ежа. Мужчины племени в течение всего вечера подходили смотреть на огненный зуб, не решаясь потрогать его. Восхищенный Тыкто, казалось, источал гало.

Я понимал, что медь — это не лучший вариант для инструментов, уж больно она мягкая. Экспериментируя с подмешиванием олова и свинца, я получил бронзу. Даже с небольшими добавками металл выходил заметно прочнее и уже почти не ковался каменным молотком. Нужна была горячая ковка, то есть предварительный разогрев исходного материала. Две палки с вбитыми в их торцы медными лопатками вполне подошли в качестве первых щипцов. Затем они были заменены на более удобные — бронзовые, с гибкой перемычкой на основании. Я даже обзавелся веревочкой, подбирающей отросшие за это время волосы, и готов спорить, походил на мастера из древнерусских сказок.

Весь июнь я упражнялся в кузнечном деле, выплавив в общей сложности около трех килограммов меди и примерно килограмм бронзы. Долго терзаясь вопросом, стоит ли рассказывать кому-то технологию производства металла, я все же решился и взял себе в помощники Тома и еще одного смышленого парня из апачей. Вместе мы начали регулярное производство бронзовых вещей и инструментов. Первым делом я выковал еще один кинжал. Будет подарок Ыкате. Массовое изготовление подобных ножей я не планировал, пусть пока остаются чем-то уникальным. Но нож — вещь в хозяйстве незаменимая, поэтому были сделаны несколько заостренных пластинок для работы на кухне. Женщинам стало гораздо проще разделывать мясо и чистить рыбу. Но к металлическим инструментам допускались лишь три наиболее уважаемые хозяйки. Огромная привилегия, если учесть, что даже охотникам не полагались блестящие пластинки из камня Кавы.