Колдун. Из России с любовью

Оглавление

104

Это опять было явное вмешательство Создателя: одна душа, помеченная Егором, оказалась «говорящей с духами». Нет, смещения вероятностей Пимена не заметила, но это же Создатель! А случайностей во Вселенной не бывает. Богиня относилась к той части небожителей, которые были уверены в этом. Другая часть оставляла случайностям право на существование. Не все же отписывать Создателю в самом деле!

Пимена лукавила, говоря Розе, что ее притянули падальщики. Как только богиня почувствовала начало отщепления части души от человека с меткой, то сразу подправила вероятности и обеспечила попадание брахмы (мобильной части души) в нужный ей слой. Однажды, оказавшись в плену у одной такой брахмы, у Лионы, пронырливая небожительница вызнала об этих сущностях все и теперь использовала эти знания. Про сладость праны богиня не обманывала: у всех шаманов, как, впрочем, и у магов, она была вкусной.

Пимена сделала свое дело, осталось подождать результата. В принципе ей было все равно, чем закончится «операция по спасению», но она была еще очень молодой и очень любопытной. Осторожно, буквально одним глазом осталась приглядывать за всеми Егоровыми метками.

Глава 22

После долгих споров с начальством Шувалов добился разрешения привлечь Зину к операции «Спящий красавец». Во время следствия, кроме как на очной ставке, подельникам общаться не положено – закон непреложный, многократно проверенный. «Ну и что, что одна из подследственных «не при делах»?» – отвечали ему, имея в виду Розу. Это, мол, исключительно ваша недоработка. «Вербовка эвенкийки, конечно, ход сильный, но мы-то с вами понимаем…» – намекали ему, не желая делить с ним ответственность. Аргумент: «Зина любит Егора, и только она может его позвать», – Шувалов, разумеется, не приводил, да и сам в нем сомневался. В итоге свел девушек в неопределенном «следственном эксперименте», якобы «для воссоздания обстоятельств». Генералы, заранее сверлившие себе дырки под ордена, облегченно вздохнули. Если и полетит чья-нибудь голова, то только Шувалова.

– Позвоните брату и отцу, он вернулся, – приказал Шувалов Зине, положив перед ней ее телефон. – Успокойте их. Они с ног сбились, вас ищут. Скажите, что находитесь в Москве в закрытой клинике с раненым Егором. Надеюсь, не станете нести отсебятину про арест?

Зина, судорожно кивнув и сглотнув слюну, внезапно ставшую вязкой, схватила мобильник.

– Я это, Сережка, точно я! Я с Егором в Москве. Да здорова, не переживай. Да точно тебе говорю, не вру! Это он в клинике лежит, а я за ним ухаживаю. Егор, Егор. Раненый он, без сознания. Да будет он жить, точно тебе говорю! Потом объясню при встрече, в двух словах не расскажешь. Да не могла я раньше позвонить, прости! Потом… Ну… в каком-то смысле из-за Змея… – неуверенно произнесла Зина, просительно глядя на следователя.

Шувалов, сурово сдвинув брови, отрицательно покачал головой.

– Ой, Сережка! – заторопившись, заговорила скороговоркой. – Меня врач зовет, потом перезвоню. Клиника за городом, связь плохая, я сама, ты не набирай. Папке привет и Эльке. Нет, денег не надо! Ты что, забыл? Все-все, пока! Не надо приезжать, не вздумай! – выпалила и быстро нажала на отбой. – Фу-у-х, – выдохнула, расслабляясь. На лице ее было написано разочарование. – Ну что за скотство, Александр Сергеевич? Не как следователь, а как человек – вы меня понимаете? Как отец?

Шувалов молча забрал из руки девушки телефон. Он выглядел абсолютно непробиваемым.

О деньгах Александр Сергеевич особо не пытал. Нашли и нашли, наследство так наследство. Оформлять его как клад не стал – слишком мелочно для такого дела, пусть пользуется, тем более неизвестно когда она выйдет отсюда. Следователь не собирался отпускать ее раньше, чем Егор придет в себя или умрет окончательно.

– Отлично, Зинаида Ивановна, вы справились, – холодно похвалил он девушку. – Теперь послушайте меня внимательно. Роза Верхотурова утверждает, что позвать душу Егора может только любящая его – вы.

Шувалов говорил и сам себе не верил. Неужели это его уста произносят слова «душа», «любовь», которая всемогущая? Еще месяц назад о подобных вещах он не задумывался, а сейчас на полном серьезе вещает. Пусть мировоззрение и переменилось – доказательства сверхъестественного были очень весомыми, – но открыто высказываться об этом было все еще непривычно. Да и неприятно.

– Поэтому вы поступаете к ней на обучение. Под нашим присмотром, разумеется.

– В камере? – упавшим голосом уточнила Зина, до которой смысл сказанного Шуваловым доходил медленно.

– Зачем же, на воле. В Подмосковье есть одно местечко…

Зина, наконец-то понявшая, что ей предстоит вернуть Егора к жизни, не дала договорить, бросилась через стол обниматься. Шувалов, не ожидавший такой бурной реакции, лишь растерянно ее отталкивал.

«Черт, совсем расслабился, форму потерял. А если бы это был подготовленный агент? Готов заложник в моем лице… Надо в форму входить. Вот скотство, все ведь записывается! Засмеют…» – с досадой подумал опытный следователь ФСБ.

– Спасибо, миленький Пушкин, я знала, что вы добрый! – тараторила Зина, плача от счастья.

Выпускают из опостылевшей камеры, да еще и спасать Егора! Девушка чуть с ума не сошла от восторга. Как именно придется «звать» любимого, она не задумывалась.

– Внимательно повторяй движения, слушай ритм, – втолковывала Роза своей ученице. – И пой. Главное, держи тональность.

Они уже неделю жили в каком-то охраняемом особняке с примыкающей к нему закрытой парковой территорией. Его выделил лично Директор, посмотрев обработанную специалистами запись с камланием Розы. У самых закоренелых скептиков она сняла все возражения. Двигаться с такой скоростью в течение часа, выделывать такие невозможные по анатомическим причинам па – мистика. А удивительно мощный горловой звук, который тем не менее далеко не расходился? Решение экспертов было на редкость единодушным, и руководство окончательно определилось – шаманку поддержать. Произошла небольшая заминка в связи с бюрократической волокитой, и Зину приписали к Розе с пометкой в деле: «Следственный эксперимент».