Дневник любовницы мафии [СИ]

Оглавление

«Если сравнить Алекса и Костю, я скажу тебе, что у Кости нет и половины талантов Алекса, а у Алекса совершенно никакого представления о человеческой порядочности, коим Костя, кстати, обладает. Попади ты к нему в хорошее время, он бы, думаю, привлек тебя на свою сторону и по возможности выдавал за сестру, холил и лелеял, ты никогда не узнала бы, что такое неприятности, он благодарный. Но предателей не прощает. Поэтому ты сейчас по уши в дерьме, дорогая. И мне тебя жаль. Сколько тебе? Вряд ли больше семнадцати. Но жизнь, как я знаю, штука крайне несправедливая к некоторым людям. А кому-то слишком везет.

Мои родители погибли, когда мне было двенадцать. Тогда у меня особенного выбора, как казалось, нет. Карина, выбор есть всегда. Ты тоже этого не знала, так? Надо было бежать к Константину, он бы защитил тебя. И вот и мне, и тебе поздно плакать и кусать локти. Я пленница за границей. У меня паспорт другого человека, без российского гражданства, и никто меня на родину не пустит, глупо думать, что обо мне не осведомлено посольство. Иногда мне кажется, что за мной следят.

Эля Граданская жила себе всю жизнь прекрасно, ее любит до потери пульса брат, отец… ты с Виктором знакома? И вот теперь Алекс. Ну, за что ей такое? Она просто избалованная прелестями жизни идиотка. Но, я думаю, ты ее знаешь даже лучше меня… Надеюсь, что я не поздно тебе это рассказываю. Слушай, если есть хоть один шанс, беги, куда угодно беги, эта карусель сильных, а ты на аукционе кто первый всадит пулю. Это жестоко, больно, страшно… тебе пришлось страшнее, чем мне. Но я знаю как больно, когда тобой вертят те, кто отчего-то решил, что у них есть на тебя права, а ты не представляешь, как это изменить.

Как я сказала тебе, Костя не прощает. Алекс — тем более. У тебя есть родители? Подумай о них, пожалуйста. И живи для них. Я желаю тебе удачи. И надеюсь тебя увидеть, взглянуть в глаза человеку, который понимает… Ответь, если еще жива. Лиза»

Я опустила лоб на руку. Ну, за что, ну почему я не прочитала письмо раньше? Могла ли я подумать, что оно могло изменить мою жизнь так радикально? Да никогда!

«Если я буду жива, ты сможешь меня увидеть по первому каналу на Олимпиаде, в соревнованиях художественной гимнастики, но я постараюсь тебе писать… А если перестану, пожалуйста, позвони моим родителям и скажи им, что я их люблю. Карина»

Я переслала все письма на свою почту, чтобы не забыть, навсегда сохранить, может быть даже не для себя, просто сохранить, а потом я удалила их с ноутбука Эли, отставила его в сторону и легла спать. Дико мешали линзы, дико горели глаза.

Алекс, я надеюсь на то, что ты никогда не сможешь спать спокойно. Моя ненависть не может остаться бесследной, я ненавижу тебя и всегда буду ненавидеть, несмотря на то, что люблю не меньше, может быть больше, и от этого пусть бы ты спал еще хуже! Надеюсь, что я смогу еще посмеяться над тобой когда-нибудь.

У меня была масса способов сбежать в Эстонии, потеряться, но я не сделала этого. Не знаю почему, просто так получилось. И я рада, что так получилось.

Глава 7

— Эля, вставай, — позвал меня Костя. Я открыла глаза, самолет, ночь. — Ты плачешь?

— Мне кошмар приснился, — проговорила я ненавистным голосом, глядя в ненавистные глаза, на ненавистно светлые волосы, не из-за него, просто такие были у него сестры. Мне хотелось в этот момент подойти к зеркалу и остричь под корень свои, нет, не свои, ее волосы! Перед глазами пронеслись последние события: игра, фарс, ложь, фальшь… Моя новенькая жизнь.

Константин взял меня за руку и помог встать. Я выпрямилась, держа спину неестественно прямо. Он в удивлении посмотрел на мой вскинутый с вызовом подбородок. Я исправилась и улыбнулась ему глуповатой, заученной, не своей улыбкой. Я о ней не знала и половины того, чтобы сыграть ее, но справилась лучше, чем даже ожидалось. Константин взял чемоданы и спустился по трапу, я шла за ним, зябко кутаясь в кофту. Что теперь делать, куда дальше идти? Никаких распоряжений. Что мне теперь делать? Я специально оступилась на трапе, Костя подхватил меня свободной рукой, и я с улыбкой поблагодарила его. Я подошла к машине. Костя сразу поехал по делам, а меня усадили в машину-замену той, в которой я убила Пашу. Костя наблюдал за нами, пока не скрылся за поворотом. Боялся.

— Больше играть не нужно, — сказал Алекс, выныривая из-под приборной панели. И дал водителю новые координаты. Он молчал всю дорогу, а наш шофер изредка бросал на меня настороженные взгляды. Я постаралась не обращать внимания на него и уставилась в окно. Мы проезжали по набережной, я разглядывала разведенные мосты и автобусы туристов, фотографирующих то, к чему мы привыкли с детства. Когда мы повернули к дому Алекса, я заметила, что водитель все еще посматривает на меня. Кажется, мои дела даже хуже, чем я думала, он явно переживает.

За всю дорогу не было произнесено ни слова. Пока в машину сажали упирающуюся Элю, меня водитель прятал в тени закутка у лифта. Мы встретились глазами на краткий миг, и его руки на моих плечах дрогнули.

— Как вы провернете вылет из ее памяти целой недели? — прошептала я.

Он долго на меня смотрел, а потом покраснел и отвел глаза.

— Наркотики, — сказал он.

Они ее накачали. Алекс ее накачал. Потому что этот парнишка, просто не мог бы сделать подобного. Но это его не оправдывало, и я резко дернулась из хватки его рук. К горлу подступила тошнота. В Эстонии я просидела в номере почти все время, якобы приходя в себя, а на самом деле просто боясь не выдержать и выложить все, как на духу. Только предупреждение Лизы удержало меня от раскрытия. Тем не менее, я сделала все, чтобы Костя почувствовал мою благодарность за поддержку. По-моему он это заслужил. Он заслужил немножко лжи и притворства. А теперь… теперь к нему вернется настоящая Эля, обдолбанная до безсознательности. С другой стороны, может брат ее в наркоклинику пихнет, наконец. Не могу сказать, что желаю ей добра, но ради Константина… Мне срочно нужно избавляться от этой странной привязанности к чужому мне человеку!