|
Оценить:
|
Грязная буйная штучка
6
— Забавно тебя тут встретить.
— Финн, — кивком отвечаю я.
Его улыбка расплывается по всему лицу, и будь проклят это невероятно развратный рот.
— Харлоу.
Я наблюдаю за ним, прикусив нижнюю губу. Бестолковая болтовня здесь точно не сработает, и я не уверена, что смогу сегодня устоять, ведь я очень расстроена. Финн не вписывается ни в одну мою классификацию мужчин, может, поэтому я хочу его раскусить.
Он непонятный, но на него так приятно смотреть, и не важно, какой бы ни была бредовой эта идея, но не возможно не приблизиться к нему.
Будем спорить или трахаться.
Оба эти варианта меня полностью устраивают.
Глава 2
ФИНН
Я уже и не помню, когда последний раз был на домашней вечеринке в окружении несносных двадцатилеток разной степени обдолбанности. Я не тусовщик и согласился прийти, потому что Ансель в городе, и виделись мы последний раз в Вегасе, когда все закончилось этим безумием с женитьбами. И почему-то в конечном итоге я стою с выпивкой в руке, впервые за месяц близко к Харлоу Вега и могу к ней прикоснуться.
Я не удивлен, что мы стоим так близко и что я хочу ее касаться.
Меня удивляет, что Харлоу отстранилась от всех и болтает на кухне с укуренным парнем, который работает в магазине у Оливера.
Несмотря на нашу свадьбу в Вегасе и трахо-марафон у меня дома, я мало что знаю о ней. Но я знаю таких девчонок, как она — они всегда самые заводные, и если поблизости есть стол, они обязательно будут или лежать, или танцевать на нем.
— Почему ты здесь, а не уделываешь нас в покер?
Харлоу пожимает плечами, кладет руки мне на талию, чтобы отодвинуть меня, и открывает дверцу верхнего шкафчика.
— Нужно отвлечься, я немного расстроена, — она хмуро заглядывает в переполненный шкаф. — Бог ты мой, что тут за бардак?
— Ты что, будешь убираться у них в кухне? — я слышу звон передвигаемых бокалов. — Прямо посреди вечеринки?
— Возможно.
Ее рыжие волосы обрамляют лицо, когда она убирает прядь за ухо. Она тянется до верхней полки, открывая свою длинную шею. Я сразу же подумал, как мог бы оставить небольшие отметинки, посасывая ее от уха до ключицы.
— Занята утром, — говорю я, попивая и разглядывая ее обнаженные плечи. — Расстроена вечером.
Она достает две чистые стопки и молча смотрит на меня. А теперь я вспоминаю завораживающий взгляд этих глаз — скорее янтарных, нежели карих — и искушение ее пухлых кокетливых губ. Откручивая крышку с бутылки довольно неплохой текилы, Харлоу отводит взгляд и наполняет стопки до краев.
— Я смотрю, НеДжо хорошо тебя отвлекал, — говорю я ей. — Но думаю, тебе следует притормозить выпивать с парнем, который сам себе организовал пирсинг на члене.
Честно говоря, когда Оливер мне рассказал об этом, я чуть бутербродом не подавился.
Харлоу протягивает мне стопку, но ее рука зависает в воздухе.
— Он… что?
— Дважды, на головке и на стволе.
Она моргает.
Я наклоняюсь ближе, и от того, как она смотрит на мой рот, по моей коже проносится дрожь.
— Как сказал Оливер, такое случается, когда НеДжо напивается.
Она перевела взгляд с моего рта и посмотрела на меня, подбородком показывая на играющий за столом народ.
— Ты полагаешь, вместо этого я должна играть в покер с людьми, которые в качестве проигрыша заставляют пить Clamato?
— Уж лучше так, — содрогаясь, говорю я. — И вообще, это Clamato c Будвайзером. Называется челада и, знаешь, неплохо согревает.
Она смотрит на меня с таким же лицом, с каким глядела на бариста, предлагающего ей тыквенный мокко утром: полным ужаса и отвращения.
— И что, люди такое пьют? Как такое может нравится?
Я смеюсь.
— Знаешь, вопреки здравому смыслу, мне нравится, когда ты ведешь себя, как дива.
Она немного наклоняет голову и, недоверчиво глядя на меня, интересуется:
— С каких это пор отказ от пива со вкусом томатного соуса и бульона из морепродуктов делает из меня диву?
Похоже, я уже достаточно выпил, чтобы пропеть единственную песню дивы, о которой знаю: «I Will Always Love You» — и залпом опрокидываю свою стопку.
Харлоу смотрит на меня, как на спятившего, но могу точно сказать, что это ее позабавило. В ее глазах появляется озорной блеск, даже несмотря на нахмуренные брови.
— Ты же знаешь, что песня тебе не поможет.
Вытирая рот рукой, я говорю:
— Ничего, вот слышала бы ты, как я играю на рояле.
Она прищуривается:
— Ты что, процитировал Смита?
— Удивлен, что ты узнала, это же не из репертуара P. Diddy.
Смеясь, она говорит:
— М-да, у тебя довольно нереальное представление обо мне.
— А то. — я чувствую, как текила попадает в кровь и согревает мою грудь изнутри. Я придвигаюсь поближе, чтобы вдохнуть ее аромат. Она всегда пахла теплом, естественно и сладко. Как пляж, крем для загара и жимолость. За последние пять минут я сказал Харлоу больше приличных слов, чем за весь ее период пребывания в Канаде, и удивлен, что с ней не только легко общаться, но и весело. — И мое представление о тебе постоянно развивается, теперь ты не просто красотка, сидящая у меня на коленях.
— Ты такой первоклассный мудак, Финн.
— Знаешь, разговоры помогают расширить наши горизонты.
Она поднимает еще одну стопку, проглатывает и морщится, прежде чем сказать:
— Не воображай о себе многого, Солнышко, мне нравится наше соглашение.
— У нас что, есть соглашение?
Она кивает и наливает еще по одной.
— Мы или спорим, или трахаемся. Хотя трах мне нравится больше.
— Не могу с этим не согласиться.
