Оперативный резерв

Оглавление

Не вставая с колен, Эдуард Карлович расстегнул пиджак, сосредоточился и достал из внутреннего кармана бутылку водки «Ледник». У Саши отвисла челюсть. Эдуард Карлович оценивающе посмотрел на Никиту, взвесил пол-литру в руке и убрал обратно, поменяв на чекушку. Этикетка, кажется, изменилась, но Спешилов ее не разглядел. Никита снова открыл глаза и попытался подняться.

– А ну-ка, Санек, помоги ему, – сказал Басоргин и что-то шепнул в бутылочное горлышко.

Саша придержал Сурнина за плечи, и Эдуард Карлович влил ему в рот бесцветную прозрачную жидкость. Запахло спиртом. Никита безвольно проглотил все до капли, часто задышал, схватился за грудь и сел. Его аура, оставшаяся без внешней подпитки, раскрылась, восстанавливая характерный для Иного незамкнутый энергетический контур.

– Что… Мы не в Сумраке? – чуть сипловато спросил он, помотал головой и перевел все еще мутный взгляд с Саши на начальника. – А как это я… У меня голова кружится…

– Все хорошо, Никита, все кончилось, – вздохнул Басоргин, снял с его шеи осколок стеклянного шарика на кожаном шнурке, засунул в карман и поднялся. – Поехали домой.

– Вы же говорили – в офис, – напомнил Спешилов.

– Нельзя ему сейчас в офис, Саша.

Стр:

Эпилог

Весь вечер Настя себе места не находила. Она металась из кухни в комнату, а из комнаты в спальню, полночи не могла глаз сомкнуть, так и не расправив кровать, задремала, накинув на ноги краешек покрывала, и тут же вскочила, сквозь сон услышав, как щелкнул дверной замок. После всех происшествий она готова была увидеть в прихожей кого угодно – от синих вспухших утопленниц до Темных магов Дневного Дозора.

Но первым в дверь ввалился смертельно бледный Никита. Из-за его плеча тут же вынырнул Александр Спешилов, который крепко держал его за локоть. А следом вошел подтянутый усатый дядька совершенно неопределенного возраста. На первый взгляд, ему было не больше пятидесяти. За его спиной мягко захлопнулись обе двери, пружинисто защелкали замки.

– Здравствуйте, Анастасия, – сказал он, прошел вперед и протянул ей ключи от квартиры.

Никита только молча кивнул, виновато улыбнулся и тут же привалился спиной к стене. От него пахло спиртным. Настя взяла Никитин брелок из чужих рук, на секунду зажмурилась и открыла глаза.

– Никита! Что… Что с ним такое? – растерянно спросила она, невольно отступив на шаг и переводя взгляд с одного на другого. – Он что, пьяный?

– Нет, Настенька, – негромко сказал Басоргин. – Вернее, не совсем. Меня зовут Эдуард Карлович, я непосредственный начальник вашего мужа. Александр, – обратился он к Спешилову, – похозяйничайте на кухне. Настя, вы не откажетесь нас чайком напоить?

– Сейчас?! Никита!

Она бросилась к нему.

– Иди… с ним, – выдавил Сурнин, отлепился от стены и схватился за руку Басоргина.

– Саша, давай на «ты», – рассеянно сказала Настя, глядя им вслед.

Александр Спешилов остался стоять у нее за спиной. Басоргин вел себя так, словно сам всю жизнь прожил в этой квартире.

Настя тряхнула головой и резко развернулась:

– Вы что с ним сделали?! И кто это такой?!

– Это Светлый Иной первого уровня Силы, – негромко ответил Александр. – Пойдем чаю с сахаром попьем, – пробормотал он. – Извини, плохие мы гости.

* * *

Никита обнаружил себя сидящим в спальне на кровати. Обе подушки – его и Настина – были подложены под спину, так что сидеть было комфортно. В комнате горел верхний свет, Басоргин стоял возле шкафа, заложив руки за спину. Эдуард Карлович великодушно не стал использовать магию для того, чтобы раздеть подопечного до трусов. Так что на кровати хозяин дома очнулся в рубашке и джинсах. Правда, подозрительно чистая рубашка источала еле слышный аромат, как будто ее недавно постирали с кондиционером для белья, а джинсы приобрели нехарактерную мягкость ткани.

Согревшийся Никита медленно стянул одеяло.

– Наркомания Иных, по сути, ничем не отличается от обычной человеческой наркозависимости, – сухо сказал Эдуард Карлович, не дожидаясь вопроса. – В конечной стадии Сила тратится лишь на то, чтобы снова была Сила. От личности ничего не остается.

Басоргин частично раскрылся, позволяя собеседнику разглядеть ауру, окутанную белым заревом. Над левым плечом вспыхнул незнакомый символ. Чем-то он напоминал знак «карающего огня». Но странный узор пульсировал: он померк на глазах и вновь развернул лепестки холодного пламени.

– Ты такого никогда раньше не видел, верно?

– Н-нет, – качнул головой Никита.

– «Умолкающий огонь», – пояснил Эдуард Карлович. – После приведения в действие приговора Инквизиции ты просыпаешься на следующее утро и начинаешь жизнь с чистого листа. Нет, ты прекрасно себя помнишь, – пояснил он, перехватив взгляд. – И то, что ты Светлый Иной, и то, что наказан и поражен в правах до седьмого уровня, но сможешь со временем все наверстать. Из памяти стирают только само преступление. Тебя гуманно ставят в начало пути и предлагают пройти его чисто. Первые несколько лет знак почти все время перед глазами, чтобы осужденный тщательнее вымерял каждый шаг. К концу срока он появляется все реже и реже. И только за три месяца до окончания наказания ты вспоминаешь, за что тебе дана эта «награда». – Басоргин перевел дыхание и на секунду стиснул зубы, но взгляд не отвел.

Никита представил. Жест, шаг, слово, ритуал, любое заклинание в любой момент может стать последним. Ты наказан возможной смертью неведомо за что!

Если подскажут – не услышишь, напишут – не увидишь. Наверное, Высший маг мог бы найти какую-то лазейку, а маг вне категорий вроде шефа столичного Дозора – обойти запрет. Но для Светлого это означало лишить товарища единственного шанса на искупление. А Высший Темный ни за что не стал бы рисковать и связываться с Инквизицией.