Всемирный следопыт, 1929 № 02

• Предыдущая
• 32/45
• Следующая

— Обедать будешь? — обратился он ко мне, показывая рукой на белок. — Вот когда мы подолгу промышляем в тайге в морозы, едим шибко много. Ночью и то раза три-четыре встаем обедать. Белку есть надо. У ней мясо сладкое. Ты только больше ешь, так-то лучше будет!

Убедившись, что белки оттаяли, Пастагаш стал снимать с них шкурки. Сделав надрез ножом, он затем действовал зубами. Не прошло и двух минут, как белки были ободраны. В таком виде они весьма непривлекательны. Их длинный голый хвост и когтистые лапки напомнили мне крыс. Пастагаш приступил к потрошению. Вынув желудки (лакомый кусок), он положил их на горячие угли, а остальные внутренности, за исключением прямой кишки, бросил вместе с белками в котелок с талым снегом и повесил кипятить.

— Как ты думаешь, Пастагаш, откуда белка берется? — полюбопытствовал я.

— Как откуда? Из тучи падает, — ответил он, переворачивая колодину.

— Почему же тогда не каждый год белка бывает? — спросил я, заинтересованный его ответом.

Пастагаш снова закурил трубочку, выпустил изо рта целое облако дыма, сплюнул в сторону и сказал:

— Вот ты говоришь, белка не каждый год бывает. Это правильно. В иной год, как нынче, белки совсем мало. Только это не из-за тучи. Это если Мустаг выиграет, тогда белки много будет.

— Как же это Мустаг выиграет? — перебил я его. — Ведь Мустаг — гора!

Пастагаш усмехнулся:

— Мустаг хотя и гора, а такой же мужик, как и мы с тобой. Ты русский, тебе и кажется — гора, да и все. А по-нашему, у каждой горы свой хозяин есть. У которой — мужик, у которой — баба, а только хозяин везде есть. У Мустага хозяин — мужик, он на нем и живет. У Абакана — тоже мужик. Они друг к другу в гости ходят, в карты играют. Иной раз по нескольку месяцев играют. Вместо денег у них идет белка. Если Абакан проигрывает, он белку к Мустагу гонит, и у нас ее много бывает. Если наш Мустаг проиграет, к Абакану белку отошлет, а мы голодом сидим. Горы — они такие же люди, так же и вино пьют, понял?

— Понял, — ответил я. — Ну, а пьяными горы бывают? -

— Пьяными?.. — Пастагаш задумался. — Не знаю… Поди, не бывают, — сказал он, уменьшая огонь под котелком.

Я взглянул в котелок. Вода в нем кипела ключом, белки в ней ныряли и вертелись. Пастагаш достал испеченные желудки и один из них дал мне. Вкус его отзывал пихтовыми шишками, которые и составляют содержимое желудка. Желая продлить разговор, я обратился к охотнику:

— Послушай, Пастагаш, а кто-нибудь видел хозяина Мустага, какой он?

Пастагаш удивленно посмотрел на меня, словно я не знал самых простых вещей.

— Погоди, — сказал он, — после все расскажу, теперь обедать надо.

Ветер окончательно стих, и Пастагаш разобрал заделанный вход в шалаш. Небо голубело. Из шалаша открывался вид на Мустаг. Его высокая вершина была совершенно голая. Снизу ее окутала плотным кольцом темная тайга, сизоватая от замешавшегося осинника. Было тихо.

Мы разлили суп в деревянные чашки, насыпали туда толкана и принялись за еду. Как суп, так и мясо белки довольно вкусны. После обеда Пастагаш развел большой огонь. Стало совсем тепло. Мы заняли прежние места, и Пастагаш, попыхивая трубочкой, продолжал:

— Ты говоришь, кто хозяина Мустага видел? Никто его не видел. Его как ты увидишь? Вот когда он ночью к охотникам во сне придет, тогда его увидеть можно. Придет во сне — старик и старик. Если лошадь тебе подарит, утром пойдешь промышлять — оленя убьешь. А так его где увидишь? Он у нас самый главный начальник над горами. Ты думаешь, все звери чьи?

— Мустага, наверно, — догадался я ответить.

— Верно говоришь! Все звери его, Мустага. Он их бережет, зря людям не дает. Звери — его богатство.

Актеш вдруг залаял и выбежал из шалаша. Мы последовали за ним. Между деревьями быстро двигалась человеческая фигура. Это был Чубай.

Войдя в шалаш, он сбросил с плеч свою ношу. Пастагаш захлопотал с обедом. Погода становилась яснее, но морознее. Вечерело.

Плотно закусив, Чубай разлегся у огня и стал рассказывать нам о своем приключении. Взобравшись на склоны Мустага, он вскоре напал на след оленя и погнался за зверем. След был свежий. Вечером Чубай загнал утомленного оленя в сугроб, где и убил его. Наскоро освежевав оленя, Чубай в темноте растопил в теплой шкуре снег и утолил жажду. Потом разложил огонь и лег спать.

Ночью его разбудил шум поднявшейся вьюги. Он вынужден был подвинуть огонь ближе к дереву, чтобы защитить его от ветра, и окопаться стеной из снега. Костер еле тлел и плохо защищал от холода. В этом логовище Чубай и ночевал две ночи в своей легкой куртке, питаясь олениной. К счастью, вьюга утихла довольно скоро, и он возвратился к нам невредимый, принеся с собою часть убитого оленя.

В плену у овчарки. 
Рассказ-быль Г. Месинева

Моя лошадь окончательно выбилась из сил и еле брела, уныло помахивая головой. До наступления ночи нечего было и думать добраться по этим бесконечным степям к жилому месту. Перспектива заночевать одному в степи не улыбалась мне. Во множестве водящиеся в буйной траве ядовитые змеи и пауки были весьма неприятными соседями. Спичек развести огонь и отпугнуть гадов у меня, к сожалению, не было. Невеселые думы прервала лошадь, неожиданно затрусившая рысцой.

Взглянув вперед, я увидал в надвигающихся сумерках огонек. Через несколько минут я стоял у костра чабана. В дореволюционное время скотопромышленники за ничтожную плату нанимали таких пастухов пасти отары овец от ранней весны до поздней осени, пока не кончались подножные корма. Остались они и теперь, обслуживая наши шерстезаготовительные пункты.

• Предыдущая
• 32/45
• Следующая