Мартовские колокола [Litres]

Оглавление

136

– Строго говоря, да, Олег Иванович, – кивнул он. – Любой из вас теперь – ценный ресурс и носитель государственной тайны одновременно. Однако в данном случае, думаю, можно сделать исключение. Конечно, это потребует ЛИЧНОГО решения – и он многозначительно поднял палец, – но, полагаю, особых возражений не будет. Очень уж интересует государя вся эта история. Он даже в Египет послал распоряжение русскому консулу – приглядеть за Евсеиным, а то как бы чего не вышло…

– А Николка с Ваней, – вспомнил Семенов. – С ними как? Вопрос с Морским училищем уже решился?

– Да. Приехали наши мальчишки, побывали на приеме в Гатчине, у Марии Федоровны – там все и сладилось. Она к вам, господа, до сих пор относится с предубеждением: уж очень вы, Олег Иваныч, во время первого визита не по душе ей пришлись. Но перед Ваней с Николкой не устояла. Оба личным распоряжением государя зачислены вне заведенного порядка в Морской корпус. Кстати, там сейчас учится средний сын государя Георгий.

– Ну хоть об этом можно не думать. Хватит им приключений искать – пусть поучатся в корпусе, осмотрятся, а там видно будет. Дисциплина опять же – она всегда на пользу. В любом случае – дел у нас непочатый край, господа, а времени нет вовсе.

И все трое зашагали через площадь, к арке Генерального штаба. За спиной возносился в низкие облака ангел на Александрийском столпе; длинный фасад Зимнего дворца утверждал своим ампирным великолепием незыблемость империи…

«А ведь ей – империи – осталось всего-то тридцать лет, – подумалось вдруг Семенову. – Впрочем, это еще как сказать. Раз мы здесь и готовы работать – посмотрим. Жизнь, как говорится, покажет. Сорок семь лет – разве это возраст, когда впереди столько интересных дел?

Эпилог

– А зачем вы вернулись в Москву, Никол? – спросила Марина. – Я думала, что вы с Иваном так теперь и останетесь в Морском корпусе. Тем более что вашего papa скоро переведут в Санкт-Петербург?

– В Кронштадт, – поправил кузину Николка. – Ему хотят дать под командование военный клипер «Разбойник» – он в прошлом году вернулся из китайских вод, а сейчас стоит в доке, на Балтийском заводе – в ремонте. Папа доволен – говорит, надоело плавать в черноморской луже, хочется океанского простора. В этом году весной они пойдут на дальневосточную станцию флота.

– А мой отец уже уезжает, – заметил Иван. – А ведь двух недель не прошло после всех этих свистоплясок – и вот, уже убедил государя, Корфа и всех остальных, что ему непременно надо быть в Александрии, на месте разбираться с Евсеиным и Бурхардтом с этими их ребусами. Надеюсь, этим дело и ограничится, а то были какие-то намеки насчет Конго…

– Конго? – удивилась Варя. – Это ведь самая-самая Африка?

Сначала она прилично подхватила Ивана под локоть, однако уже скоро молодые люди шли, взявшись за руки. Иван не отрывал взгляда от спутницы.

– Может, и Конго. А может, и еще дальше, – вздохнул Ваня. – Кто его знает, что на этих металлических листах обозначено. Может, вообще Антарктида…

– А из Москвы нам надо забрать всякие… аппараты и машины, которые из будущего принесли, – продолжал Николка. – Роман, господин барон и дядя Макар тоже приехали – они сейчас в Фанагорийских казармах, смотрят, чтобы все упаковали как надо. А мы поедем к нам домой, на Гороховскую – у Вани с Олег Иванычем там ведь тоже много чего интересного припрятано.

– А вы теперь все время в Петербурге будете жить, Иван? – спросила Варя.

– Ну да, мы же будем учиться в Морском корпусе, – ответил за друга Николка. – Но вы не волнуйтесь, Варя, мы скоро приедем – на каникулы. А Иван будет вам писать, каждый день – я за этим прослежу, клянусь вам!

Девочка ответила Николке признательным взглядом. Ваня неловко улыбнулся – судя по всему, он был готов писать и по два раза в день.

– Никогда не прощу, cher cousin, что вы не рассказали нам с Русаковой про свои путешествия в будущее, – заявила меж тем Марина. – Как подумаю, что мы могли увидеть, – досада берет, хоть плачь! Все-таки вы эгоисты и поступили гадко. Правда, Русакова?

– А я не жалею, – легко ответила Варенька. – То есть немного жаль, конечно, но мне Иван все расскажет, так? – и девочка взглянула на Ивана. Тот ответил глуповато-счастливой улыбкой и незаметно пожал девушке пальцы.

– Да, надо еще к вам зайти, на Спасоглинищевский… – спохватился Николка. – Нине Алексеевне письмо от брата передать. Господин лейтенант шлет свои извинения – он не смог приехать, у него там какая-то очень важная комиссия в Адмиралтействе по всем этим минным делам. Он же все эти полгода работает, чтобы технику из будущего здесь, у нас делать, для русского флота…

– А императрица прислала тете Нине икону Богоматери скорбящей, – сказала Варя.

Глаза ее сделались грустными. Николка покосился на кузину – Марина опустила голову, скрывая набежавшую слезу.

– И еще – шкатулку со своим портретом, – продолжала Варя. – А на обратной стороне крышки – гравировка: «Спасибо за замечательного сына». И сказали, что Сережу теперь навечно зачислят в список Первого кадетского корпуса.

– Понятно… – произнес Иван. – Жаль только, что его самого этими зачислениями, иконами и шкатулками уже не вернешь…

– Нина Алексеевна сразу лет на десять постарела, целыми днями плачет, из дома не выходит, – вздохнула Варя. – Я уж думаю – может, мне тихонечко в дортуар перебраться, при гимназии – ну чтобы не напоминать ей лишний раз о сыне?