Рельсы

Оглавление

Она уставилась на брата. Он не отвел глаз. Он был ниже ее, причем заметно, но он все же выставил вперед подбородок и, набычившись, произнес:

— Конечно. Ну, немного.

И Кальдера, сразу как-то обмякнув и расслабившись, со вздохом ответила:

— Да. Наверное, в какой-то степени это развлечение. Знаешь что? — и она бросила взгляд на рощу, которую они только что проехали. — Если нам еще встретятся обезьяны, мы будем кидать в них фрукты.

Еще одна характерная особенность этих участков путей, ведущих от твердой земли вдаль — не считая преграждающих путь скалистых рифов, россыпей утиля, обильно переслоенных металлом, поросших деревьями узких проливов между островками твердой земли, — заключается в том, что они чрезвычайно опасны. Не ленитесь заглядывать в карты, машинисты. Опасность возрастает во сто крат, если вы решаетесь не прерывать движение ночью.

Шроаки были намерены ехать всю ночь. Окружив себя измерительными инструментами, они сидели в кабине, похожей на пещеру, полную таинственного мигания светодиодов. Ночь выдалась совсем беззвездная, и если бы не мощный белый луч маяка, беззвучно описывающий круги вдали на башне, ехать было бы трудно.

— Внимание, — сказала сама себе Кальдера и сверилась с картой, которая показывала опасную близость путей к каменным осыпям с одной стороны и зыбучим пескам с другой.

— Так тебя растак, — буркнула она, замедлила поезд и направила его обратно. — Пойдем здесь, — объявила она вслух. — Это, должно быть, маяк Надежного Дома. — И она снова сверилась с картой. — Значит, если мы пойдем вот сюда…

Направив свой пульт дистанционного управления на стрелки, она стала по одной переводить их в нужное положение, приближаясь к маяку. Колеса зашелестели по железу. Крохотные тени замельтешили в луче их головного прожектора: это ночные птицы и летучие мыши отстаивали свои охотничьи права перед мощным светом.

— Где это мы? — спросил Деро. Кальдера ткнула пальцем в карту. Деро посмотрел и нахмурился. — Да? — переспросил он.

— Я знаю, что ты хочешь сказать, — возразила Кальдера. Она скрипнула зубами и стала возиться с рычагами управления. — Знаю, знаю, судя по наклону путей, ты бы предположил, что мы сейчас чуть дальше к северу, так? Вот. — Небезопасный участок остался позади. — Так вот, эти карты не самые современные. В них, должно быть, ошибка.

— Ну, если ты так считаешь, — ответил Деро с сомнением. — Хотя… — и он, сощурившись, уставился в ночь.

— Ну, а что тогда это еще может быть такое? — спросила Кальдера. Прицелилась, перевела стрелку. — Я про маяк. Что здесь, по-твоему, новый построили, что ли?

Но, не успели эти слова сорваться с языка Кальдеры, как она уже мысленно сама ответила на свой вопрос. Деро смотрел на сестру, ничего не понимая, напуганный ее видом. Какая-то вспышка снаружи привлекла его внимание. Сверкнуло слишком близко.

— Там что-то есть, — сказал он. — Вон на том берегу.

— Стоп! — закричала Кальдера и что было сил рванула тормоза. Колеса негодующе взвизгнули, и состав нехотя остановился. Деро пошатнулся и упал. — Назад, назад, назад! — вопила Кальдера.

— Что ты де?..

— Проверь задний вагон! — Луч света пролетел над ними. Поезд стал медленно сдавать назад, отступать перед клочком темноты, одним среди многих.

— Что мне искать?

— Все что угодно, сзади.

— Там ничего нет.

— Отлично! — сказала Кальдера и ускорила реверс. — Продолжай следить! Повернем, как только сможем.

Пятящийся поезд качнуло, луч его прожектора сместился, и Кальдера увидела, как опасно близко подступили к путям скалы чуть дальше впереди. Она едва не направила свой поезд в эту ловушку. Это была именно ловушка: с обеих сторон узкого прохода стояли люди, готовые отпустить вниз огромные камни и снести ее поезд с рельс.

Она затаила дыхание. Прикусила губу. Еще один проход маяка высветил бледные лица людей в засаде. Они наблюдали за ее отступающим составом, их взгляды пронзали стекло, проникали сквозь камеры слежения внутрь кабины, сверлили ее.

Спокойные мужчины и женщины. Вооруженные. С инструментами, необходимыми для того, чтобы разобрать на части сошедший с рельсов поезд. Раскрытые, они не изменили положения: их лица не выразили ни стыда, ни злобы, лишь легкое разочарование при виде ускользающей добычи.

— Конечно, кто-то построил новый маяк, — шепнула Кальдера.

— Что ты говоришь? — переспросил Деро. — Я тебя не слышу. И вообще, в чем дело?

В чем дело? В том, что эти люди разбили стекло автоматизированной башни, которая давным-давно стояла на этом берегу, темная, бесполезная, никому не нужная, вовсе не там, где думала Кальдера. Местные жители, справившись предварительно с подробнейшими картами, зажгли фальшивый маяк в том месте, которое в темную ночь, вроде нынешней, могло вполне сойти за то, что обозначено на карте; затем, заманив какой-нибудь поезд в узкий проход, они закидывали его камнями и делали свое черное дело: добивали тех, кто уцелел в катастрофе, разбирали состав на части, утаскивая с него все, что можно было утащить. Это тоже были сальважиры, самые отъявленные из всех. Убийцы поездов, разбойники и воры.

— Крушители, — прошептала Кальдера.

Глава 47

Красный сигнал составу нашего рассказа на этом участке пути.

Поколения мыслителей с записными книжками в руках стояли на берегах рельсоморья, глядя на раскинувшиеся перед ними рельсы-и-шпалы — бесчисленные сходы, стрелки, возможности, простирающиеся во всех направлениях, — и все соглашались в одном: у рельсов есть одна общая характеристика: отсутствие конца и начала. Ни расписания, ни конца, ни направления. Таково требование здравого смысла. Это давно уже вошло в клише.