Роковая корона

Оглавление

Мод расхохоталась так, что по щекам покатились слезы.

— Ты и в самом деле чванливый павлин! Ты знаешь, что мы со вчерашнего дня, как разделись, так больше и не одевались? Я просто не узнаю тебя. — Мод обвела взглядом комнату, внезапно сообразив, что в ней нет лохани для купания. — Здесь есть лохань?

— Я не видел, — ответил Стефан. — Но вода согрелась. — Он указал на большой котел, стоявший на треножнике над огнем. — Такой подойдет?

Мод кивнула, вспомнив, что вчера она забыла о травах. Что ж, время еще есть. Котел был недостаточно велик, чтобы в него сесть, но можно было размешать травы в воде, а потом помыться. Это уже кое-что.

Снаружи послышался стук копыт. Стефан скорчил гримасу, подбежал к двери и высунул голову.

— Погоди минутку! — крикнул он, прикрыл дверь и подошел к Мод. — Это Джервас. — Он заключил ее в объятия. — Любимая моя, какое счастье ты мне подарила!

Мод обвила Стефана руками и покрыла его лицо нежными поцелуями.

— Радость моя, я не позволю тебе уйти!

Стефан засмеялся, осторожно высвободился из ее объятий и отыскал на полу свою накидку.

— Поторопись. Мы должны присоединиться к остальным на окраине леса, на лондонской дороге, и нам надо прибыть туда первыми, как будто мы приехали из Винчестера.

— Когда мы с тобой снова сможем побыть наедине? — спросила Мод, идя следом за ним к двери.

— Ах, мадам, неужели это вы называли меня ненасытным? Скоро, скоро, обещаю вам. Лучше я подожду снаружи, иначе мне опять придется выдержать неравный бой. — Смеясь, он выскользнул за дверь.

Мод высыпала в котел половину содержимого шкатулки с травами и, тихонько напевая, принялась мыться. Полностью примиренная с собой и со всем миром, она чувствовала себя счастливее, чем когда-либо за всю свою жизнь.

28

Нормандия, 1130 год.

В начале июля королевский двор переехал в Нормандию, и теперь, спустя три недели после возвращения из Винчестера, им почти не удавалось видеться наедине. Большую часть времени Стефан отсутствовал, занимаясь делами короля или присматривая за своим имением в Мортэйне. Поэтому его не оказалось рядом, когда Мод вдруг обнаружила, что у нее задерживаются месячные.

Вначале она подумала, что это обычная задержка, хотя и знала, что цикл у нее настолько же регулярен, как оповещение церковными колоколами восьми служб канонического обряда. Но когда прошло уже девять дней, Мод с ужасом поняла, что больше не может отрицать вероятность беременности.

— Что же мне делать? — спросила она Олдит однажды утром, когда они находились одни в ее комнате в руанском герцогском дворце. Мод боялась, что сейчас опять последуют упреки.

Но саксонская нянька спокойно поглядела на нее, словно наконец-то сбылись ее ожидания.

— Когда точно у тебя должны быть месячные? — спросила она.

— Восемь или девять дней назад.

— Значит, как я понимаю, — через две недели после твоего возвращения из Винчестера в середине июня. Ты пользовалась травами так, как я тебе говорила?

Мод задумалась на минуту.

— Более или менее. Там не было лохани для купания, и вначале я вообще забыла про травы… то есть воспользовалась ими позже… — Выговаривая эти слова, Мод почувствовала внезапную слабость от охватившего ее страха.

— Хорошо, давай предположим худшее и подумаем, как от этого избавиться. Говорят, что самое действенное — езда в трясущейся повозке… или можно прыгать по ступенькам вверх и вниз. Я слыхала, что хорошо действует дикий чабрец, а также желтый щавель или хрен. Как ты на это смотришь?

Мод подошла к оконному проему и глянула вниз во двор, где королева Аликс со своими фрейлинами наслаждалась утренним воздухом.

— Я… я не могу даже подумать о том, чтобы избавиться от ребенка, — ответила она, не поворачиваясь к Олдит.

— Естественно, это противоречит Священному Писанию, — заметила сама себе Олдит и резко добавила: — Но сейчас, смею сказать, уже, пожалуй, поздно думать об искуплении греха. Разве я не предупреждала тебя о том, что может произойти? Что посеяла, то и пожнешь. Однако сейчас все это очень некстати. У тебя нет другого выбора, кроме как избавиться от нежелательных последствий.

— Нежелательных? Многие годы все вокруг, не исключая и меня саму, думали, что я бесплодна. — Мод повернулась к Олдит. — Ты понимаешь, что я могу иметь ребенка?

Олдит в ужасе посмотрела на нее.

— Иметь ре… ты сошла с ума, дитя? Подумай о последствиях! Стоит только кому-нибудь заподозрить, что ты собираешься родить бастарда, как всем твоим надеждам на корону придет конец, а твоя репутация окончательно рухнет. Жоффруа Анжуйский с полным правом выгонит тебя, заточит в монастырь или… — голос Олдит понизился до шепота, — или еще хуже.

— Хуже?

— Если муж узнает, что его жена забеременела от другого мужчины, кто может сказать, что ему придет в голову? И как ты думаешь, что сделает с тобой король Генрих, если ты навлечешь на королевский дом Нормандии такой позор? Не говоря уже о Святой церкви! Она заклеймит позором супружескую измену…

— Постой! Постой! Звучит убедительно. Я согласна: нужно покончить с этим… затруднением.

Но все же, когда позже Мод спустилась вниз по лестнице в большой зал, она была в растерянности и нерешительности. От нежеланных детей, конечно, избавлялись, невзирая на осуждение Святой церкви. Женщины (главным образом повивальные бабки) часто оказывали помощь согрешившим, для которых уже не было иного выхода. Мод всего этого не одобряла. А сейчас ее передергивало от одной мысли об уничтожении ребенка — доказательства любви Стефана. Как ей хотелось, чтобы сейчас он был рядом и они могли бы обсудить все вместе.