Ревизор Империи

Оглавление

112

— Что за вещества нервно — паралитического воздействия, о которых вы говорили?

— А, это… В общем, наукой предсказана возможность существования фосфорорганических соединений, которые опаснее в десятки и сотни раз, но, к счастью, они будут созданы лет через двадцать. Наверное.

— Хорошо, что через двадцать. Можете назвать свойства люизита?

— Коричневая жидкость с запахом герани, смертельная доза при попадании на кожу — двадцать миллиграмм на килограмм веса, первые признаки поражения через три — пять минут…

— Понятно. Что ж, рад вашей любознательности, можете садиться. Продолжим, господа! Как я уже говорил, сейчас гораздо важнее не допустить паники среди обывателей…

"Вы панике не поддавайтесь, организованно спасайтесь" — мелькнула в голове Виктора цитата из "Старого знакомого".

— В настоящее время на складах находятся свыше десяти миллионов противогазов усовершенствованной системы Зелинского и Кумманта с гофрированной трубкой, и поставки их продолжаются, — продолжал майор. — До обеда я объехал завод и поселок. Каменные дома имеют подвалы, на заводе есть глухие помещения складов, кладовых и цокольных этажей, рабочие на участках, как правило, копают земляной погреб. Это неплохая основа для создания системы газоубежищ. Благодаря усилиям дирекции завода, в поселке действует пожарная охрана, неплохие полицейские силы при которых действует большой организованный отряд добровольцев по охране порядка, и, наконец, есть весьма развитые для провинции медицинские учреждения, с запасом коек и медикаментов. Все это нам поможет и пригодится. Остается только внедрить в умы обывателей, что при газовой атаке надлежит действовать так же решительно и слаженно, как при замеченном пожаре. Ну, а теперь перейдем к устройству противогаза…

На выходе из конторы Виктор поймал Дмитрия Медведева, (которого тут все упорно называли Митькой или Митяем) и изложил ситуацию.

— Что ж девка‑то молчит! — возмутился Дмитрий Николаевич. — Вот деревня забитая. В зубатовский союз таким по малолетству нельзя, вот иных мастера и порют, и лапают, и юбку на голову задерут, а они все терпят — работу потерять боятся. Ладно. Вы с жалобой правильно не пошли — девчонка не признается. Больше никому не говорите, дела эти сами порешим. Большевики займутся.

— А у вас что, связи с ними?

— А вы что, Веристову побежите докладывать? — усмехнулся Медведев. — То ж гиблое дело. Считай, половина черной сотни зараз и в большевистской дружине. Охранка сквозь пальцы смотрит. Не будет же она в селе казачий полк держать? А у большевиков после зубатовских союзов вопрос вооруженных восстаний не стоит. Правда, сначала все разоблачать союз пытались, дескать, обман рабочих, да рабочих оно пока устраивает, так что поутихли, тактика, говорят, теперь другая. Ну, будьте здоровы, а то у нас на участке болтать некогда. За Сеньку гунявого не думайте — наша забота!

После заводского гудка Виктор сразу же рванул в знакомую парикмахерскую. Вообще‑то зайти в гостиницу, и записать там слова песни можно было и с пробивающейся щетиной, но он решил, что перед местной звездой эстрады это будет неудобно.

Конечно, во всем этом было что‑то неправильное. У любого человека четко и жестко вырабатывается даже не привязанность, а условный рефлекс о своей семье. Хочешь — не хочешь, но первая мысль: "Как там мои?", а потом уже все остальное. Так везде в нашем нормальном мире, если его можно назвать нормальным.

Но если взять любого нормального человека и засунуть его неожиданно в другое время, как вся эта житейская логика летит к черту. С одной стороны, ясно, что свои там совершенно так же, и абсолютно ничего не заметят, и для них главное — вернуться живым. Логически, если даже в самый первый раз домой вернулись не дубликаты Виктора, то совершенно ясно: если пропадешь здесь, то и там тоже. С другой стороны, для своих здесь попаданец скорее опасен — их могут использовать для шантажа. Короче, единственное адекватное проявление этой рефлексивной тяги к семье в другом времени — это выжить любой ценой в надежде вернуться; но обстоятельства при этом складываются таким образом, что выжить здесь можно лишь со всей страной — или погибнуть вместе с ней.

Было в этом что‑то первобытное, от тех времен, когда племена жили в пещерах, отдельно от племени человек моментально погибал, и, если верить классикам, поэтому люди тогда жили без семьи, без государства, и, что самое страшное, даже без частной собственности. Впрочем, подобная мораль успешно дожила до двадцатого века Слова из веселой довоенной песенки Строка и Тимофеева: "Можешь все потерять, и невесту и мать, только помни, что Родина ждет" сегодня для многих покажутся дикостью. Особенно если учесть, что в песне эти слова молодому лейтенанту говорит не кто иной, как его невеста.

Возможно, именно этот рефлекс и просыпается в человеке, когда он перешагнет границу времени; но Виктор не был психологом и точного ответа не знал.

15. Путь на второй уровень

— Добрый вечер, Виктор Сергеевич! Никак, в гости собираетесь?

Голос Веристова раздался за спиной Виктора в тот самый момент, когда он, зайдя в парихмахерскую Ади Гитлера, озирался по сторонам, стараясь понять, где же хозяин заведения.

— У господина парикмахера внезапно кончился вежеталь, — продолжил Веристов, закрывая засов входной двери, — он пошел в лавку, и мы можем несколько минут спокойно поговорить.

— Тоже ваша агентура?