Ревизор Империи

Оглавление

164

— На дуэли?

— Вы шутите… Он нанял убийц. Он одурманил русских и теперь рабочие и крестьяне хотят быть его рабами. Они не хотят свободы, я в этом сам убедился.

— Весь народ?

— Почти весь. Есть мыслящие люди, их очень мало в России.

— Ну, в таком случае… — Виктор сделал паузу, — царь Николай просто величайший человек в мировой истории, и я рад послужить России.

— Вы не шутите, — произнес Майснер после небольшого молчания. — Мне очень приятно было с вами познакомиться.

— Были в кают — компании? — спросила его Эмма после возвращения.

— А здесь больше некуда, кроме мест общего пользования. Камбуз не интересует, в рубку не пускают.

— Что говорят?

— Имел вербальный контакт с журналистом Конрадом Майснером. Кто‑то ему показывал карту с захватническими планами России. Похоже, пятая колонна иностранцев провоцирует. Короче, он решил мотать из России.

— Это не новость… Да, прошу не придавать значения тому, что я давеча взяла вас за рукав.

— Да ладно. Муж‑то ревновать не будет, что летим в одном купе?

— Не будет, — безразличным тоном ответила Эмма. — Дело в том, что я убила своего мужа.

21. Лилия для миледи

— Бывает, — небрежно заметил Виктор. — в этом месяце я убил четырех человек, и моя любовница отравилась. Правда, не из‑за меня.

— Из‑за чего же?

— Мы разошлись с ней в вопросе о роли России в будущем мировом устройстве.

— Идейная, значит… — негромко и задумчиво произнесла Эмма.

Психопатку на такое задание не пошлют, она непредсказуема, подумал Виктор. Значит, были веские причины. Супружеская измена или измена Родине. А может, она вышла замуж для задания, за того, которого надо было ликвидировать. Важно, чтобы она не чувствовала в моей реакции испуга. А ответ, даже такой, ее вряд ли смутит.

— Интересно, сколько здесь стоит обед? — спросил Виктор, чтобы сменить тему, а заодно показать, что неожиданное признание Эммы ему глубоко фиолетово.

— Бесплатно. Если брать не более пяти блюд.

Эмма оказалась права. В кают — компании плавали ресторанные запахи и тихо играла музыкальная шкатулка. Кухня на дирижабле была французской. На первое Виктор заказал суп потофё, потому что суп королевы Марго и суп а — ля Тортю по названию показались ему еще более подозрительными. Перед Виктором тут же очутилась тарелка, содержимое которой было похоже на наваристые мясные щи, причем бульону было мало, а мясо и овощи лежали массивными кусками; морковка вообще лежала целиком. Со вторым блюдом было проще: тушеная телятина с печеным картофелем таковой и оказалась. Эмма выбрала суп королевы Марго, который был похож на суп с курицей из советской столовки и паштет из свиной печенки. Наслаждаться шедеврами камбуза мешало только одно обстоятельство — среди соседей по шестиместному столику оказался все тот же Конрад Майснер.

"Случайность? Или германская разведка?"

— Прошу прощения, мадам не играет в карты или гадает? — учтиво обратился Конрад к Эмме. — Понимаете, общество кают — компании практически некому скрасить.

— Но я же не единственная дама на борту?

— Другие тоже, увы… Скажите, не мог ли видеть вас в шестнадцатом году в Твери на выставке рисунков, забыл, как звали этого художника… О да, я припоминаю, господин Соколов. Не могли вы быть на выставке Соколова?

— Нет, — сухо отвелила Эмма. — Я мало интересуюсь художниками. Спросите супруга. Хотя в шестнадцатом он точно не был в Твери. Могу подтвердить.

— А не сыграть ли нам после обеда в "Монополию"? — решил перевести разговор Виктор. — В нее могут играть и дамы. Нужно только достать плотной бумаги, карандаши, ножницы и игральные кости…

Идею реализовали тут же после обеда. Эмма удалилась в каюту, сославшись на легкое головокружение из‑за качки, а новоявленные компаньоны принялись расчерчивать квадрат и вырезать купюры, карточки, фишки, дома и отели; вместо кубиков Виктор соорудил шестигранные волчки из картона и зубочисток. Возле их стола собралась добрая половина пассажиров, которые с увлечением переводили друг другу правила и пояснения, что значит "бесплатная стоянка". В компании появилась и первая дама, лет сорока на вид, в непривычных бесформенных брюках, и, по — видимому, феминистка.

Ну вот и рождается виртуальный мир, подумал Виктор. Они пытаются получить здесь то, о чем втайне мечтают в мире реальном — возможность быстро нажить состояние благодаря удаче, не глядя на традиции общества, религию, кризисы и войны. Не надо ежедневно вкалывать на собственную фирму, достаточно лишь верно сделать ставки и вовремя подставить ножку конкуренту; это мир, где если не тебе платят, то платишь ты, и только один в конце заберет все.

Виктор резался в этот символ забугорья еще со студенческих лет — в общежитии они обычно забуривались к девчонкам и сидели чуть ли не до утра за клеенчатым полем, забывая обо всем на свете, — но здесь как‑то быстро вылетел. Тут же к нему подошел господин лет сорока пяти, с мясистым носом и прилизанным пробором, и быстро заговорил по — французски.

— Экскузе муа, месье, же не парле по франсе, — попытался ответить Виктор. — Ай кен спик инглиш. Унд их шпрехе дойч шлехт.

Незнакомец перешел на английский, сообщил, что его зовут Филипп Готьер, он франко — подданный и фабрикант детских игрушек, и хотел бы немедленно приобрести права на "Монополию".

— Месье, я в путешествии и при мне нет необходимых бумаг, — попытался возразить Виктор, но Готьер был неумолим.