Больше чем смерть: Сад времени. Неадертальская пла

Оглавление

117

— Это, — прошептали одновременно Фиппс и Эйнсон, уставившись друг на друга, — эта штука похожа на тех созданий.

— Та грязная лужа, где мы их поймали, как раз напротив, на другой стороне, — пояснил Уолсамстоун. Они продрались сквозь плотные заросли чертополоха и остановились в тени маячившего объекта, странно смотревшегося в этом месте, подобно обломку африканской статуи, лежащему на чьем-то камине где-нибудь в Абердине.

Подхватив свои винтовки, они выскочили из вездехода и зашагали вперед. Подойдя к краю водоема, они остановились и глянули вниз. Одна сторона круга была всосана серыми губами реки. Сама жижа имела коричневато-зеленый цвет, испещренный красным. Пять больших трупов принимали свою последнюю грязевую ванну в беззаботной позе смерти. Шестое тело дернулось и повернуло голову по направлению к людям, чем рассердило облако мух, взвившееся над ним. Квилтер поднял винтовку, обращая свирепое лицо к Эйнсону, который остановил его руку.

— Не убивай его, — сказал Эйнсон. — Он ранен и не причинит нам вреда.

— Мы не можем быть уверены. Так что дай мне его прикончить.

— Я сказал: нет, Квилтер. Мы его засунем в заднюю часть вездехода и доставим на корабль; я думаю, что мертвых мы тоже заберем. Их будет полезно анатомировать. На Земле нам никогда не простили бы, если бы мы упустили такую возможность. Вы с Уолсамстоуном достаньте из ящика сети и оттащите тела к машине.

Квилтер вызывающе посмотрел сначала на часы, потом на Эйнсона.

— Пошевеливайтесь, — приказал Эйнсон.

Уолсамстоун нехотя побрел исполнять приказание; в отличие от Квилтера он не был из тех, кто становится мятежником. Квилтер надул губы и пошел следом. Они вытащили сети и встали на краю, пристально оглядев полузатопленное свидетельство их ночных действий, прежде чем приступили к работе. Вид этой резни охладил Квилтера.

— Несомненно, что мы их остановили, — сказал он.

Хэнк был мускулистым молодым парнем с аккуратно подстриженными волосами и дорогой седовласой мамочкой в Майами, годовой доход которой составляли получаемые ею алименты.

— Да. Иначе мы достались бы им, — согласился Уолсамстоун. — Двух пристрелил я. Должно быть, это те, что ближе к нам.

— Я тоже убил двух, — сказал Квилтер. — Они все валялись в грязи, как носороги. Боже, неужели они пошли на нас!

— До чего грязны, если смотреть вблизи. Ужас. Худшее, что можно найти на Земле. Я вижу, ты уж и не рад, что мы заткнули их?

— У нас не было выбора. Или мы, или они.

— Да, в этом ты прав, — Уолсамстоун потер подбородок и с восхищением посмотрел на своего друга. Надо признаться, Квилтер был настоящим парнем. Уолсамстоун повторил за ним:

— У нас не было выбора.

— Хотел бы я знать, черт возьми, что в них вообще такого хорошего.

— Да я тоже. Хотя ведь мы их действительно остановили!

— Или мы, или они, — повторил Квилтер.

Мухи опять взлетели, когда он плюхнулся в грязь к раненому человекообразному носорогу.

Пока продолжался этот философский диспут, Брюс Эйнсон решительно подошел к возвышавшемуся над ними предмету, который служил указателем места бойни. Эйнсона впечатлила его форма — имитировавшая форму тех созданий. В ней было нечто, воздействовавшее на него эстетически. Это, должно быть, сотня световых лет отсюда; кто сказал, что на свете нет ничего прекрасного? Вот оно.

Он забрался в это замечательное сооружение, которое издавало невероятную вонь, доносившуюся до самых небес, и которая и определяла предназначение предмета. Пятнадцатиминутное исследование не оставило в душе Эйнсона ни малейшего сомнения: это был… выглядело это как перезревший стручок и даже давало ощущение перезревшего стручка, но это был — капитан Баргероун должен увидеть собственными глазами, — это был космический корабль.

Космический корабль, полный дерьма.

Глава 3

Много событий произошло на Земле в 1999 году: двадцатиоднолетняя мать родила пятерых близнецов в Кеннедивилле, на Марсе. Команда роботов была впервые допущена к международным соревнованиям. Новая Зеландия впервые запустила свой корабль-систему. Первая испанская подводная лодка была спущена на воду принцессой. Две однодневные революции произошли на Яве, шесть — на Суматре и семь — в Южной Америке. Бразилия объявила войну Великобритании. Объединенная европейская команда победила команду России по хоккею. Японская кинозвезда вышла замуж за персидского шаха. Все члены бесстрашной техасской экспедиции погибли при попытке пересечь светлую сторону Меркурия в бронемашинах. Организована всеафриканская радиоуправляемая ферма по выращиванию китов. И чуть-чуть с сединой австралийский математик Баззард ворвался в комнату своей любовницы в три часа ночи с криками: «Получил! Получил! Транспонентальный полет!»

Не прошло и двух лет, как первый автоматический транспонентальный двигатель был установлен в ракете, запущен и успешно испытан. Он никогда не вернулся на Землю.

Здесь не место для объяснения вычислений ТП-формулы, тем более что издатель отказался печатать три страницы математических символов. Достаточно сказать, что любимый прием в научной фантастике, к величайшему отчаянию и последовавшему банкротству всех писателей-фантастов, неожиданно стал реальностью. Благодаря Баззарду космические черные дыры стали не препятствием, а своего рода вратами к планетам. В 2010 году было гораздо удобнее и быстрее добираться из Нью-Йорка до Проциона, чем век назад — до Парижа.

На этом закончим скучное отступление о современном прогрессе. Теперь уже вряд ли кому удастся свернуть его с достаточно старой экспонентальной кривой.