Путник: легенда о забывчивом попаданце

Оглавление

— Хитро, — согласился я. — Тогда стоит попробовать….

Сеанс связи с Барни выглядел странно. Бри уселся на пол, закрыл глаза, поджал к груди колени и плотно обхватил их руками, прижимая ладонями метку амулета. Он сидел так минут пять, потом резко сбросил руки и вскочил, болезненно шипя. Причиной этому стал шрам на ноге, который сильно покраснел и раздулся.

— Связь блокируют. Боятся, гады, будто знают, что мы своих ищем.

— Хреново, если знают, — покачал головой я, мрачно раздумывая о том, действительно ли Ольвион прознал о том, что кто-то из повстанцев остался на свободе.

К счастью, мои сомнения развеяла Азия. Она коснулась ладонью шрама Бри, и отрицательно покачала головой.

— Блок есть, но его создает не маг, не человек.

— То есть? — мы с Бри уставились на нее вопросительно.

— Это мощная магическая блокировка, такая есть только в Изначальных Домах, а вернее в одном — Доме Совета.

— Значит все-таки подвал! — сделал вывод я.

Слава небу, в наших поисках наметилась определенность. Подобно старому коту, Ольвион не собирался менять своего местоположения, и пленных повстанцев наверняка упрятал в свой любимый подвал. Видел я эти катакомбы Совета — в таких можно упрятать целую армию, и никто не узнает, а уж использовать подземелье в качестве тюрьмы, та к это и вовсе прямое назначение. Ну что ж, подвал, так подвал — будем искать!

Глава 17. Смена власти

О машине Механикав — первоначальной цели вылазки я не забыл. Первым делом обыскал искусственный Дом вдоль и поперек. Потом, погрузившись в шагоход, мы все вместе объехали его кругом по лесу. Отследив все пути и подземные выходы, убедились, что ни один из них к потайной машине не ведет.

Решив пока больше на безрезультатные поиски время не растрачивать, мы выдвинулись в сторону Изначального Дома. Шагоход прикрыли густым туманом — и в путь.

Близко к дорогам старались не приближаться — привлекать лишнее внимание было ни к чему. Все это конечно делалось по принципу перебдеть, так как вряд ли кто-то из ольвионовых гвардейцев, густо расставленных на всех ведущих в «столицу» путях, стал бы в чем-то подозревать бродящую за обочиной тварь. Единственное, что могло смутить внимательного наблюдателя, это то, что обычно октоходы не разгуливали вблизи Домов и дорог. Так что туман был обоснован.

Место для «высадки» выбирали долго и придирчиво. Сначала Бри предложил высадиться на какой-нибудь тропинке, прилегающей к основному пути. Подумав, я не согласился. На любой из дорог, пока мы будем находиться на территории Дома, нас смогут отрезать от машины, просто перекрыв путь наружу.

Мысль, высадиться прямо на границе Изначального Дома одобрили все. Только где высаживаться? Нужно ведь так, чтоб не привлечь лишнего внимания? В глаза, так сказать, не броситься? И тут же в памяти всплыла гостиница в трущобах, та самая, где когда-то мы еще вчетвером коротали время по соседству с привередливой Тайрой.

Помнится, что переулок, в котором находился «Постоялый двор дядюшки Филиаса», выходил прямо к границе, и лес там был густой, тянул ветви к самой обочине, а это значит, что лучшего места для нашего десанта не придумаешь!

Я направил шагоход в обход Изначального Дома. Стараясь держаться на расстоянии, подъехал к трущобам и остановил машину. Нужно было дождаться темноты.

Когда солнце нехотя скатилось за горизонт, вокруг начала пробуждаться жизнь, и лес стал наполняться светом.

Во тьме загорелись холодными фосфорическими узорами спины прибывших из чащи шкварников. Замерцали под ветвями блуждающие огоньки. От этого буйства стало не по себе. Грела лишь одна мысль — у шагохода прочная броня и толстые стальные стенки, так что ни одна ползучая гадина при всем желании не пролезет внутрь.

Подобравшись к границе Дома вплотную, шагоход выбросил «трап» и застыл, готовый скрыться под мороком камня.

Я перебрался через границу, в знакомый тупиковый переулок, остановился, прислушиваясь к окружающим звукам. Тишина напрягала. Подозрительная тишь для этого района. Будто вымерли все…

Дав знак Азии и Бри пока оставаться на месте, я прокрался по переулку вперед, стараясь держаться в тени построек.

Темные окна первых этажей казались пустыми провалами, но при ближайшем рассмотрении можно было заметить толстые шторы, задернутые наглухо. В одном окне я все же заметил движение, кто-то смотрел на улицу едва заметно отодвинув край занавески. Ага! Значит, люди тут есть, просто прячутся. И кто же это их так напугал, интересно? Уж не наш ли приятель Ольвион? Или теперь его следует называть Музой?

Вывернув из переулка на извилистую узкую улочку, я вновь осмотрелся — та же тишь да гладь, те же задернутые занавески, плотно запертые двери и никого.

Я вернулся за Азией и Бри. Взяв нехитрые пожитки, мы замаскировали шагоход и потихоньку-полегоньку двинули выяснять, что к чему. Привычный к роли разведчика, Бри бесшумно ушел вперед, а Азия напряглась, остановилась с мучительным выражением на лице.

— Ты в порядке? — спросил я.

— Голова пухнет от шума.

— Какого еще шума? Здесь тишина, как на кладбище, нет, даже как в библиотеке.

— Когда все молчат и думают одновременно, шум от мыслей, как на базаре, — объяснила Азия.

— Ты до сих пор читаешь мысли? — удивился я.

— Я их всегда читала, до того, как стала новой. Это моё. Мой дар. Я потому новой и стала, что умела в чужие головы залезать и чужое прошлое разглядывать.

— Ясно. Значит, не показалось мне — народ весь по жилищам попрятался и носу не кажет?