Глупцы и Герои. Почти умер, чтобы выжить (СИ)

• Предыдущая
• 27/73
• Следующая

— Нянька он, — усмехнулся профессор Лоббитс.

Он был рад, что ему в ассистенты назначили Омара. Ведь этого человека он хорошо знал и доверял ему. После того как он сам себе накрутил негатива к новому ассистенту, как к какому-то тюремному надзирателю, контролирующему каждый его шаг, Омар казался просто подарком. Профессор готов был танцевать. Что, собственно говоря, он незаметно для себя и начал делать.

Обалдевший Омар просто смотрел на танцующего и напевающего Лоббитса.

— Ну, — позвал его Лоббитс. — Пойдем, займемся образцами Дикобраза. Исследуем эту тварь!

— Я ее уже смотрел. Мне не так интересно.

— Смотрел ты ее, ага, — возразил Лоббитс, задорно. — Я вот только один вечер ей позанимался, а уже такое натворил. Я же ни Цитадель.

— Ох, профессор. Ваша безалаберность не то, чем стоит хвалиться. И я теперь буду работать с вами именно для того, чтобы не повторился инцидент, аналогичный вчерашнему.

— И все? Только для этого, — лукаво спросил Лоббитс.

— Нууууу, — протянул Омар. — Еще чтоб наблюдать за Джоном.

— Да! Джон очень интересный парень. За ним стоит понаблюдать, — подтвердил Лоббитс. — Он пережил внедрение плоти твари снергов, в то время как некоторые умирали от попадания слюны.

— Профессор, я хочу сразу прояснить. Джон не является объектом эксперимента. Мы просто наблюдаем за ним, чтобы с ним все было в порядке. Вы со мной согласны?

— Конечно, — подтвердил Лоббитс.

Вот только наличие паузы и заминка при ответе как-то не убедили Омара в искренности его слов.

Глава 6
Земля. В плену

Запах. Мерзкий, зловонный запах.

Только он говорил о том, что Сергей пришел в сознание. Вонь стояла такая, что ужасно хотелось снова провалиться в сон.

И больше ничего. Ни одного звука. И абсолютная темнота. Сергей не мог пошевелить ни одной частью собственного тела, и, кроме вони, больше абсолютно ничего не чувствовал. Ни холода, ни тепла, на даже какого-либо основания под собой. Он как будто парил в абсолютной пустоте, которая при этом отвратительно пахла.

Очнувшись, он пытался сообразить, что происходит. Но ужасный запах все время отвлекал. Было еще что-то, что не давало сконцентрировать мысли. Как будто кто-то копался в его мозгах.

Сергей пытался понять, где он находится, но вместо этого все время возникали мысли — «Куда же могли убежать оставшиеся в живых люди?». И это было странно. Он знал, куда они убежали, и знал, куда побегут дальше. Зачем ему было об этом думать? Ведь гораздо важнее понять, где ты сам, по возможности попытаться сбежать, а если невозможно, то лучше убить себя, чтобы не выдать местоположение оставшихся под пытками. Ведь снерги, скорее всего, взяли его в плен, чтобы пытать.

Пытки! Несмотря на очень густой туман в голову пришло осознание происходящего. Почему это у снергов должны быть обычные пытки, причиняющие физическую боль. У них все гораздо изощрение и эффективнее. Ведь если есть возможность просто залезть в голову, то можно все узнать там. А у снергов такая возможность точно есть.

Но Соловей каким-то образом чувствовал, что снерги еще не получили от него всех ответов, что этому можно сопротивляться, главное не думать о том, о чем хочется, а лучше вообще не думать. И он запел. Запел старую детскую песню из какого-то старинного фильма из прошлой эпохи. Значения некоторых слов он уже забыл или никогда не знал, но это была единственная песня, которую он помнил.

«Пятнадцать человек на сундук мертвеца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!

Пей, и дьявол тебя доведет до конца.

Йо-хо-хо, и бутылка рому!»

Он повторял ее раз за разом. Кричал до хрипоты, уже даже не осознавая слов. Чтоб заставить работать мозг и выгнать из него все мысли он коверкал слова и мелодию:

«Пятнадцать погонщиков на один мой мозг.

Йо-хо-хо, и куча глюков!

Пой, и снергов ты сведешь всех с ума.

Йо-хо-хо, и чтоб вы все сдохли!»

…

«Пятнадцать раз спою я песенку свою.

Йо-хо-хо, и нате-ка выкусите!

Пою я, и мысли мои подчиняются мне.

Йо-хо-хо, а вы все идите лесом!»

После того, как Соловей окончательно охрип, он продолжал петь про себя, просто мыча мелодию. Это продолжалось несколько часов, а может и дней, трудно было сориентироваться, но ужасно хотелось пить. Как ни странно мысли о питье помогали сопротивляться. И даже расслабившись, вместо пения, он уже думал о том, как же хочется пить, а мысли о местоположении других людей витали где-то далеко и не напряжено.

Похоже, что это заметили и снерги. Раздался легкий щелчок и Соловей почувствовал укол в спину. От укола пришло чувство удовлетворённости и расслабленности. Пить больше не хотелось, есть тоже. Хотелось немного подремать. Соловей понимал, что это очередное ухищрение, но ничего поделать с собой не мог. Секунда за секундой он погружался в сон.

* * *

Ему было пять лет. Он сидел дома — в квартире, расположенной на втором этаже пятиэтажного нового дома, куда они с родителями совсем недавно переехали. Он ел молоко с хлопьями, и смотрел телевизор. Дома никого не было.

Раздался звук открывающегося дверного замка. В квартиру влетел папа и побежал в спальню. Через секунду он появился оттуда с фотоаппаратом в руках и побежал обратно к выходу.

Сергей услышал шум и смех в подъезде и пошел посмотреть, что происходит. Но не успел он дойти до двери, как в нее снова ворвался папа. Он шел спиной вперед, и все время фотографировал, идущую следом за ним, маму. У мамы на руках был какой-то маленький кулек.

— А что это у вас, а? — спросил Сережа заинтересованно.

• Предыдущая
• 27/73
• Следующая