Великая Стена (сборник)

Оглавление

154

Она выбрала одну неуклюжую птицу. Все другие остались за пределами ее внимания, вылиняли, словно актеры, ушедшие со сцены. А эту последнюю птицу она знала теперь как родную. Чувствовала, как ее крылья разрезают холодный воздух. Чувствовала мягкость взъерошенного оперения, кружево тонких косточек под ним. Ощущала в клетке ребер сильное биение сердца и знала, что сердце это остановится, повинуясь ее желанию.

Оружие словно подбивало ее действовать. Она была готова. И готовность эта испугала ее.

Птица ведь не сделала ей ничего дурного. Кэтрин пощадит ее. Нельзя отнимать жизнь ради испытания подарка — во всяком случае, невинную жизнь. Ворона метнулась к своим, затерялась в стае и быстрей замахала крыльями, словно почувствовала, как холод сжимает ей сердце.

Кэтрин опустила оружие обратно в карман. Снова посмотрела на мост, смерила его оценивающим взглядом, более взрослый и более печальным — она знала то, чего не мог знать никто из людей на мосту.

— Я готова, — сказала она вслух в ночь, обращаясь к любому, кто мог ее услышать. И стала спускаться к реке.

Гнев

FURY

Рассказ, 2008 год

Перевод на русский: А. Новиков

* * *

У тела императора я оказался первым, но делать что-либо было уже поздно. Император рассматривал своих рыб кои, опустившись на колени на мощеную дорожку, вьющуюся между прудами, когда в него попала пуля. Она пробила череп, мгновенно разнеся голову. По плиткам дорожки разметало клочки кожи, осколки костей и розовато-серые ошметки мозга. Из входной и выходной ран сочилась кровь — темно-красная, как чернила на императорской печати. Тело завалилось набок, нижняя его половина все еще подергивалась — моторные сигналы пытались восстановить над ним контроль. Я протянул руку и опустил ладонь на устройство, имплантированное в основание черепа. Потом нажал сквозь желтый шелк воротника на нужную контактную точку. Под кожей еле слышно щелкнуло, и тело мгновенно стало неподвижным. Я встал и вызвал уборщиков.

— Унесите тело, — приказал я людям. — Не избавляйтесь от него, пока не будет завершен тщательный криминалистический анализ. Осушите пруды вокруг и обыщите их: вы должны найти пулю или любые ее фрагменты. Затем промойте дорожку из шлангов: следов крови и всего прочего, что вышло из тела, не должно оставаться. Проведите тщательный анализ воды в прудах и не выпускайте кои обратно, пока не будете уверены, что рыбам ничто не угрожает. — Я помолчал, все еще пытаясь сосредоточиться на произошедшем. — Да, и перекройте Великий Дом. Никого не впускать и не выпускать, пока мы не найдем виновного. И запретить прибытие или вылет любых кораблей из Столичного Нексуса без моего личного разрешения.

— Да, Меркурио, — отозвались слуги почти в унисон.

Одна из рыбок в ближайшем пруду — я определил ее как асаги кои, с голубоватыми чешуйками, составляющими узор, похожий на сосновую шишку — открывала и закрывала рот, будто пыталась сказать мне что-то очень важное. Оставив за спиной место преступления, я направился в Великий Дом. К тому времени, когда я дошел до приемных покоев императора, дворец уже гудел слухами о попытке убийства. Несмотря на любые мои усилия, новость о покушении уже через час вырвется из Нексуса и помчится от планеты к планете, от системы к системе, распространяясь по Галактике неостановимым пламенем.

Новое тело императора встало с трона, когда передо мной распахнули двери. На нем красовался желтый шелковый халат — точно такой же, какой был на трупе. Если не считать отсутствующих ран, новое тело было столь же не отличимым от прежнего — седобородый мужчина почтенного возраста, однако еще сохранивший юношескую энергию. Обычно его улыбка лучилась тонкой иронией, а на челе лежала печать глубокой мудрости — результат многих лет неустанного постижения знаний. Но сейчас его лицо выглядело невыразительной маской. Лишь это, да еще некоторая скованность движений выдавали тот факт, что это новое тело, оживленное впервые. Пройдет несколько часов, пока имплантант проведет тонкую сенсомоторную настройку, которая вернет императору плавность движений и ощущение, что он полностью вселился в организм-марионетку.

— Я очень сожалею, — сказал я, не дав императору шанса заговорить первым. — Я принимаю на себя всю ответственность за этот инцидент.

Он отмахнулся от моих извинений:

— Что бы ни стало его причиной, Меркурио, я очень сомневаюсь, что в твоих силах было его предотвратить. — Голос у него все еще оставался хрипловатым, как у пьяницы, мучимого сильным похмельем.

— Мы знаем, насколько тщательно ты работаешь, сколько опасностей предусматриваешь заранее. Никто не смог бы просить о большей безопасности, чем та, какую ты мне обеспечивал все эти годы. Ведь я жив, не так ли?

— Тем не менее в моей работе отыскался явный прокол.

— Возможно, — признал он. — Но факт и то, что убийца добрался лишь до моего тела, а не до меня самого. Инцидент неприятный, но в общей схеме событий — это лишь чуть хуже акта вандализма по отношению к императорской собственности.

— Вы что-нибудь почувствовали?

— Резкий удар, несколько мгновений смятения — и больше почти ничего. Если это все, что испытываешь, когда тебя убивают, то бояться особо и нечего, честно говоря. Возможно, напрасно я столько лет постоянно оглядывался — не крадется ли сзади убийца?

— Кто бы ни пошел на такое, он наверняка знал, что ничего этим не добьется.

— Я сам об этом думал. — Император погладил роскошную седую бороду так, словно делал это впервые. — Боюсь спрашивать, но… как там кои?