|
Оценить:
|
Страна Арманьяк. Рутьер
7
Мог ли я представить себя в ипостаси наемника? Да никогда!.. Хотя в старом своем теле я тоже нередко был склонен к авантюрам. Чего стоит одна только попытка свалить во Французский Легион сразу после армии... Благо она не состоялась. Дембельнулся, сразу выиграл чемпионат страны и забыл про легионеров раз и навсегда.
Но что меня заставило стать на путь войны с руа франков Луи XI? То что он приказал убить моего отца, то есть отца бастарда Жана д"Арманьяка, моего предшественника в этом теле, конечно, имело большое значение. Все-таки остаточные эмоциональные связи с бастардом явно прослеживаются до сих пор. Но окончательно заставила меня возненавидеть Паука смерть Жанны де Фуа, моей мачехи. После взятия Лектура контессу увезли в замок Бюзе-Сен-Такр, куда я и направился, имея совершенно авантюрные намерения ее освободить. Дело в том, что она носила под сердцем единственного законного наследника семьи Арманьяк и этот еще не родившийся мальчик, был способен спутать все планы Луи по присоединению наших родовых земель к своей короне.
Я все-таки проник в замок, но было уже поздно. Луи прислал аптекаря в сопровождении своих дворян, и они отравили Жанну вместе с ребенком. Но! Но, черт возьми! Из последних предсмертных слов Жанны я понял, что ребенок был от бастарда, в теле которого я оказался. Прекрасно понимая что фактически я не имею к нему никакого отношения, я, тем не менее, воспринял смерть мальчика, как смерть своего собственного ребенка. Не знаю, как это получилось, но это так. И воспринимаю и оплакиваю до сих пор.
Я отомстил. Отомстил барону Гийому де Монфокону и аптекарю, принудивших Жанну выпить смертельное зелье. Зарезал их как баранов прямо у ее предсмертного ложа и поклялся, что отомщу и самому Пауку...
Глава 2.
В темноте забелели палатки нашего расположения. Пришпорил Родена и, влетев в лагерь, соскочил с коня возле палатки лекаря. Бросил поводья кутилье и откинул полог.
- Что с ним?
Лекарь, ничего не говоря, отошел от стола на котором лежал Иоган Гуутен.
Капитан был в сознании, но доживал последние минуты. Ядро оторвало ему левую ногу и полностью раздробило правую.
- Подойдите... - прошептал фламандец мне и лейтенанту спитцеров Иоахиму ван дер Вельде.
- Ты... Ты, все примешь... - Иоганн поднял руку, ткнул в меня пальцем и бессильно уронил ее на стол.
Затем посмотрел на ван дер Вельде и прошептал.
- Клянись Иоахим, что поможешь ему.
- Клянусь крестом крови... - Лейтенант взял руку капитана и почтительно поцеловал ее.
- Ты... - Гуутен посмотрел на меня и прохрипел. - Делай что должно...
Не глядя, я протянул руку к доктору и почувствовал вложенный в нее стилет. Я знал что рано или поздно, это случится и уже давно был готов. То же, при необходимости сделает и мой преемник. Капитаны уходят, что бы возродится...
- Ты уходишь в мрак к нашим братьям. Прах - к праху, кости - к костям, кровь - к крови. Твоя кровь всегда останется на нашем кресте и в наших сердцах... - громко произнес я ритуальную фразу, и коротко ударил капитана в шейную артерию, быстро подставив под алую струйку отрядное распятие.
Затем развернулся и, не оглядываясь, вышел из палатки. Перед ней уже выстроились остатки компании.
- Капитан умер! - выкрикнул я, и высоко поднял окровавленный крест.
Выдержав паузу, продолжил.
- Да здравствует капитан!
Иоахим сделал шаг вперед и громогласно заявил:
- Я, Иоахим ван дер Вельде, свидетельствую на кресте, о том что последним своим словом капитан Иоган Гуутен назначил своим преемником лейтенанта арбалетчиков и аркебузиров Жана де Дрюона. Кто не согласен с этим решением скажите сейчас, либо молчите вовек!
Мертвое молчание...
Ван дер Вельде выждал достаточное время, чтобы могли проявиться все возражающие, но их не было. Тогда он, надрывая голосовые связки, заорал:
- Да здравствует капитан де Дрюон! Слава кресту!
Дружный одобрительный рев разорвал сумерки...
Ну вот... Свершилось. Хотя почему-то я совсем не рад...
Сделал шаг вперед.
- Моя жизнь принадлежит ВАМ. Ваши жизни принадлежат МНЕ, - произнес я положенные слова, стянул шлем с головы и низко поклонился строю.
Ну, вот и все... С церемониями закончено, теперь собственно начинается работа.
Скомандовал:
- Обер-интендант, пробу из котла.
Мгновенно перед строем очутились кресло со столиком и исходящая ароматным парком серебряная миска на нем. Петер ван Риис бугрясь багровой опухолью на месте правого глаза и в заломленном белоснежном колпаке, с поклоном подал мне ложку, предварительно тщательно обтерев ее белоснежной салфеткой. Помнит, как я точно такую же ему в лоб запустил, приметив пятнышко.
Зачерпнул и попробовал похлебку. У-ух!.. Ядреная. Лука, чеснока и перца не пожалел прохиндей. Но я все равно изобразил раздумья, впрочем, совершенно напрасно, думать было нечего - похлебка получилась неимоверно вкусная, но сыграть пекущегося о желудках своих подчиненных командира никогда не помешает. Облизал ложку и, встав, сказал.
- Одобряю. Приступить к раздаче пищи. Разрешаю вскрыть бочонок эля. Лейтенант, сержанты, обе-медикус, обер-капеллан и обер-интендант через час ко мне в шатер с отчетами.
Сделал пару шагов к себе в палатку и чуть не упал. Отчего-то мгновенно навалилась дикая усталость. Разрядка началась, адреналин закончился...
- Что-то вы монсьор подустали. - Под локоть меня подхватил шотландец.
- Есть немного, что там с баркой?
- Не извольте беспокоиться монсьор. - Тук с довольным выражением поцеловал свои пальцы, сложив их в щепоть. - Не барка, а горшочек с медом. Все уже в лагере. Петер как раз на приход ставит, а для нас особый подарочек в вашем шатре уже.
