|
Оценить:
|
Ночь длинных ножей
8
— Хорошо устроился. Тепло. Деньги капают… Сядь! — прикрикнул Джамбулатов.
Косясь на зрачок безотказного «ТТ», которым противник, судя по всему, владел в совершенстве, Ваха уселся на остов трактора.
— Теперь бери автомат за ствол. И бросай подальше… Не понял?
Ваха все понял. И автомат отлетел метра на три. Не отводя пистолета, Джамбулатов подошел к автомату, взял за приклад, отшвырнул его подальше. Но он не знал, что за поясом у Вахи, прикрытый просторной рубахой, был еще заткнут пистолет Макарова и патрон у него в патроннике. Хромой учил — у мужчины всегда должно быть под рукой оружие, пригодное к бою… Вот только как успеть выдернуть его, снять с предохранителя и выстрелить?
— Помнишь тот вечер? — спросил Руслан.
— Я не убивал твоего отца… Это Джохар.
— Ты был там. Ты пришел за моей жизнью. Теперь я пришел за твоей. Это справедливо.
Губы Вахи дрогнули. Он не был готов к смерти. Хромой упорно твердил, будто гвоздями вколачивая в головы своих подчиненных, — воин ислама в любой момент должен быть готов умереть достойно. Но Ваха не готов!
— Не надо.
Мой род отомстит! — больше плаксиво, чем с угрозой, воскликнул Ваха. — Твою семью вырежут!
— Твой род отказался от тебя, ублюдок! И запомни, собака, теперь мне не страшно ничего… Умри как мужчина…
Округлившимися глазами взирал Ваха на своего палача. И видел, что пощады не дождаться.
— Не убивай! Хромой — я отдам тебе его.
— Хромой давно в Турции…
— Он здесь… Я отдам тебе его…
— Отдашь, говоришь, — Джамбулатов усмехнулся. И засунул пистолет за пояс сзади.
Ваха расслабился, представив, как вгонит в Джамбулатова пулю, когда тот отвернется.
— Значит, Хромой здесь, — Джамбулатов нагнулся, вытащил из самодельных ножен, привязанных к ноге, штык-нож с коричневой стандартной рукояткой. На тщательно заточенном лезвии была кровь. Свежая. Кровь Джохара, который зазевался и позволил перерезать себе горло!
— Что ты хочешь? — с нарастающим ужасом, готовым перерасти в панику и толкнуть на необдуманный поступок, смотрел на нож Ваха.
— Я не буду тебя стрелять. Просто зарежу, как барана… И тут ужас рывком поднялся из глубин души, захлестнул с головой, не давая думать, мешая бороться за жизнь, и Ваха всхрапнул, как лошадь, вскочил, упал на колено, поднялся и бросился прочь.
Джамбулатов без труда настиг его, сшиб с ног. Ваха завертелся на земле, вспомнив, наконец, про свой пистолет за поясом. Потянулся за ним, но лезвие заточенного штык-ножа полоснуло по руке, и пистолет оказался на траве.
Стиснув зубы от отвращения, Джамбулатов с силой вогнал лезвие в шею своего кровника.
Глава 5
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В поселок банда вошла ночью. Задача стояла незамысловатая — перебить закрепившееся в здании школы подразделение русского ОМОНа, продемонстрировать свою силу и объявить: пришло освобождение от имперского ига, и благодарные жители должны осознавать, что отныне и навсегда живут в свободном кавказском исламском государстве. Но неожиданного нападения не получилось. Боевики напоролись на омоновский секрет, стерегущий подходы к расположению подразделения, с ходу потеряли двоих убитыми и троих ранеными. Один из раненых, лежащий на земляном полу захваченного дома, страшно стонал, впадал в горячку и проклинал кого-то. Среди проклинаемых Хромой разобрал и свое имя.
Хромой нагнулся над стоящим на коленях русским, которого захватили в плен во время ночного скоротечного боя, и спросил:
— Мент?
— Врач, — сплюнув сгусток крови, процедил пленный.
— Это хорошо, — кивнул Хромой. — Лечи, врач. Лечи наших братьев, — он кивнул на раненых.
— Я врач, а не ветеринар, — через силу, скривившись в ухмылке, медленно произнес пленный.
— Ты шакал! — Хромой пинком повалил пленного, вытащил свой любимый «стечкин» — высоко ценящийся среди боевиков и достаточно редкий автоматический двадцатизарядный пистолет, который означал принадлежность к полевым командирам.
Пленный омоновский врач поднял глаза, и Хромой напоролся на такой заряд ненависти и упрямства в глазах этого неверного — подобного не видел даже у своих фанатиков. И полевой командир невольно отступил на шаг.
— Я лучше бродячих собак лечить стану, — упрямо процедил, еще раз сплюнув сгусток крови, пленный.
— Ты хорошо подумал? — спросил Хромой. Пленный врач исхитрился и плюнул в полевого командира.
— Это тебе дорого станет, — вытеревшись, произнес Хромой. И кивнул своим воинам. А они умели обращаться с непокорными…
Обезглавленный труп бросили на улице… А Хромой, стоя на крыльце захваченного дома, втягивая ноздрями холодный воздух и глядя на тревожно замерший в ожидании ночной аул, передернул плечами зябко и нервно. Ему стало не по себе. Он ощутил, что все идет совершенно не так…
"Во имя Аллаха милостивого и милосердного!
Всем русским солдатам и офицерам.
Ваше время прошло. Если вы не хотите живой ад, уезжайте к себе домой. В случае невыполнения наших требований будут применяться меры шариатского наказания.
Аллах акбар!
Моджахеды Дагестана".
Эти листовки еще недавно разбрасывали на рынках, ими обклеивали заборы и стены. Русским обещали очистительный огонь джихада. Кипела, стремясь вырваться на свободу, священная месть и за прошлую, проигранную Россией в 1996 году чеченскую войну, и за все предыдущие войны.
Вдохновитель этого похода Шамиль Басаев на совете полевых командиров обещал, что с Кремлем все обговорено. Он якобы в Швейцарии недавно встречался с одним из заправил Администрации Президента России, и Москва согласилась сдать на необременительных условиях Дагестан. Шамилю многие верили. Все знали, что он участвует в играх, где Кремль — одна из сторон, и игры эти вознаграждаются тем немногим, что чего-то стоит на земле — деньгами и властью… Хромой ему не верил, хотя хотелось верить. У него возникло стойкое ощущение, что игры эти уже зашли слишком далеко. И теперь за стол садятся уже совсем другие игроки… Но он малодушно заставил себя поверить. И двинулся со своими верными бойцами на Дагестан, который, по утверждениям пылких сторонников похода, с благодарностью падет к ногам освободителей от русского ига.
