Излечи меня (ЛП)

Оглавление

Или, может быть, он сам меня нашел.

Мы познакомились в баре. Он подошел ко мне, предложил угостить коктейлем. Он был очень обходителен. Я была польщена. Мне никто никогда не оказывал столько внимания, как Форбс тем вечером. Словно все, что я говорила, действительно было ему интересно.

Я буквально погрузилась в него, как если бы он был ванной растопленного шоколада, но вскоре я пришла к выводу, что он скорее был засасывающим сливом.

Наши встречи постепенно переросли в отношения, и Форбс стал моим парнем.

Моим первым парнем.

Моим первым во всем.

Я была счастлива. Неимоверно.

Но этому быстро пришел конец.

Четыре месяца назад я обнаружила, что ввязалась в отношения с точной копией моего отца, когда Форбс во время нашей ссоры скрутил мне руки за спиной.

Мне следовало бы это предвидеть. Форбс словно двойник Оливера, только вместо того чтобы быть доктором, он учится, чтобы однажды стать успешным адвокатом.

Все его обожают. Он красив как бог. Умен. Обаятелен. Ну, вы понимаете, что это за тип мужчины.

Мне следовало сразу догадаться, сообразить, ведь сходство с моим отцом было просто поразительным.

Безжалостный. Склонный к физическому и эмоциональному насилию.

Почему я все еще с ним?

Потому что я не знаю другой жизни.

Так было всегда.

Как пчелу привлекает запах меда, так и Форбс привлек меня к себе, потому что тот вид отношений, что существует между нами — это именно то, к чему я привыкла.

Это очень легко — ни для кого ничего не значить, а вот быть значимой для кого-то ... в общем, мне кажется, это намного труднее.

Я не напрашиваюсь, чтобы меня пожалели. Моя жизнь такая, какая есть. Я так живу. В мире много людей, которые живут намного хуже, чем я. Дети, страдающие от голода и болезней, умирающие каждый божий день без особой причины и обстоятельств. Поэтому да, я думаю, мне не следует жаловаться на периодические побои.

Я верю, что у каждого свой уровень способности выносить боль, и если тебе хочется жалеть самого себя из-за выпавшей тебе доли, то это твое неоспоримое право — я не стану никого осуждать за это.

Я немало слез пролила над судьбой, которая мне досталась. Затем слезы просто закончились, я поднялась и стала двигаться дальше.

Я живу так, как заслуживаю. Этому меня научил Оливер.

Мне выпадают так же и хорошие дни. Как тонкие лучики солнца, пробивающиеся через серый, пасмурный день, так и Форбс иногда бывает таким, как в самом начале нашего знакомства.

Ровно до следующего раза, когда он разобьет мне губу или сломает ребра.

Я не люблю его. Я говорю ему, что люблю, потому что ему хочется это слышать, но на самом деле я этого не чувствую.

Вначале мне казалось, что я любила его, но что я тогда знала о любви? Меня никто никогда не любил, и я понятия не имела, что это такое.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы разобраться, что то, что я чувствовала к Форбсу, было не что иное, как мои собственные чувства, направленные на него воздействием моего безысходного желания быть любимой.

Форбс казался влюбленным в самом начале, поэтому я, отчаянно жаждущая внимания, конечно же, заглотила эту наживку.

Единственный урок, который я из всего этого усвоила — это то, что если когда-нибудь в будущем мне посчастливится влюбиться, я смогу распознать это чувство наверняка, не спутав его с простой потребностью любить и быть любимой.

Не то чтобы я предвижу подобное событие в будущем.

Я буду с Форбсом до гробовой доски. С которой я встречусь, скорее всего, рано, чем поздно. Всего лишь один неточный удар — вот и все, что требуется. И тогда я буду вместе со своей мамой.

Я никогда не знала своей матери. Она умерла, когда я была еще совсем крохой. Оливер никогда ничего мне о ней не рассказывал. И даже фото ее у меня нет — Оливер избавился от всего, что напоминало о ней, после того как она умерла. Все, что я о ней знаю — это то, что ее звали Анна и что она погибла в автокатастрофе, когда мне было всего четыре месяца.

Я все время пыталась понять — может быть, это и была причина того, из-за чего Оливер меня так ненавидел. Потому что я была жива, а она нет, и я напоминала ему о ней.

В своем воображении я рисовала ее себе в облике ангела. Мысли о ней помогли мне пройти через те страшные годы с Оливером. Я иногда даже представляла себе, какой могла бы быть наша жизнь, если бы она не умерла. Был бы Оливер другим? Если нет, то я уверена, она защитила бы меня от него. Я уверена в этом, потому что я сама сделала бы именно это, и, скорее всего, эта черта мне досталась от нее. В Оливере не было ни грамма доброты, следовательно, все хорошее, что есть во мне, я унаследовала от своей матери.

Почувствовав жажду, я спустилась вниз на кухню. Звук мои босых ног, шлепающих по плиткам пола, немного напугал меня. По коже пробежала дрожь, и я почувствовала зарождающийся во мне страх.

Глубоко вдохнув, я закрыла глаза и попыталась успокоиться, прежде чем продолжить свой путь на кухню, не так громко шлепая в этот раз.

Первым делом я включаю телевизор, чтоб разогнать тишину, затем лезу в холодильник. Достав бутылку воды и открутив крышку, я облокотилась о поверхность кухонного стола.

В заднем кармане джинсов начал яростно вибрировать сотовый телефон.

Я вытаскиваю его, и мне даже нет необходимости смотреть на экран, чтобы догадаться, кто это звонит. Форбс. У меня нет друзей, ну, по крайней мере, нет таких, которые бы мне звонили.

В детстве я держалась на расстоянии от других детей. Мне отчаянно хотелось иметь друзей, но я не могла себе этого позволить из-за Оливера. Мне не хотелось рисковать.