Выбери любимый жанр

Оценить:

Острее шпаги

Оглавление

— Что вы такое говорите, сэр? — ужаснулась женщина.

— Повторяю то, что мне разъяснили господа инженеры, а они свое дело знают… на пригородном заводе. Ваш мистер Смит стащил в пакгаузе такую дьявольскую штуку, которая, считай, уже отправила его к праотцам. Пусть передаст им привет от местной власти. У меня там есть «подопечные», которым я помог туда попасть.

— Это же лечебное средство, сэр! — запротестовал похититель.

— Лечебное, — усмехнулся шериф, — против такой болезни, как твоя неудачная жизнь, негодяй, и всей твоей семьи тоже. Вот так, леди и джентльмены!

— Как? Что вы такое говорите? — еще больше побледнел похититель. — И моя семья тоже?

— А как же! Ты, должно быть, неграмотный? О нейтронной бомбе слыхал?

— Что-то там болтали. И даже читал где-то…

— Болтали и писали, что все останется нетронутым, кроме живности. А живность в твоей паршивой квартире известна: ты да твоя семья. Вот так.

— Сэр! — запротестовала несчастная женщина. — А как же дети? Вы не имеете права так шутить! — И она заплакала.

Мы ушли.

ГОСТЬ ИЗ КОСМОСА

Когда-то, путешествуя по Арктике, я записал наиболее интересные беседы, рассказы, воспоминания и опубликовал потом «Полярные новеллы». Но тогда я не рискнул включить некоторые из бесед в кают-компании, которые уносили нас не только за пределы Арктики, но и за пределы нашей планеты. Однако именно они отозвались потом на всей моей жизни. Потому с особым чувством я снова переношусь на родной мне борт «Георгия Седова».

— Сегодня вечером устроим встречу с учеными, — сказал однажды Борис Ефимович.

Я знал, что вместе с палеонтологом Низовским к нам на корабль перебрался географ Васильев, руководитель экспедиции на дальний архипелаг.

Кроме того, у нас на борту был… астроном.

Он попал на «Седова», когда корабль стоял в Устье.

Я вышел тогда рано утром на палубу, чтобы хоть издали посмотреть на материк. Ведь я не видел его уже несколько месяцев.

Узенькая дымчатая полоска на горизонте…

Но все-таки это краешек Большой Земли!

На воде, такой же оранжевой, как занявшаяся заря, показался моторный катер. Он шел от берега.

— Новые пассажиры, — сказал мне старпом, — три человека. Астрономическая экспедиция.

— Астрономическая экспедиция? Здесь, на Севере? Зачем?

Старпом ничего не мог разъяснить.

Подошел катер. По сброшенному штормтрапу на палубу поднялись трое.

Первый был низенький, широкий в кости, но худощавый человек в роговых очках. Я заметил чуть косой разрез необычно продолговатых глаз на скуластом, сильно загорелом лице, с выпуклыми надбровными дугами, делавшими выражение его несколько странным.

Очень вежливо поклонившись мне еще издали, он подошел и представился:

— Крымов Евгений Алексеевич. Астроном. Высокоширотная экспедиция. А это — Глаголева Наташа… То есть Наталья Георгиевна. Ботаник.

Измученная девушка в ватной куртке слабо пожала мне руку. Вахтенный помощник Нетаев сразу же отвел ее в приготовленную каюту.

Третий пассажир был юноша, почти мальчик. Он очень важно распоряжался подъемом вещей из катера.

— Пожалуйста, осторожнее. Это приборы, научные приборы! — кричал он. — Говорю вам, приборы! Понимать надо!

Приборы уже лежали на палубе. Ничего похожего на телескоп я не заметил.

Что делает астрономическая экспедиция в Арктике? Разве отсюда лучше видны звезды?

Вечером, пользуясь стоянкой в порту острова Дикого, Борис Ефимович пригласил своих гостей — ученых — в салон.

Буфетчица Катя принесла шпроты из заветных запасов. На столе появился капитанский коньяк.

Ученые, включая ботаника Наташу, теперь уже розовощекую и бойкую, с удовольствием отдали должное и закускам и напитку.

Я спросил Крымова:

— Скажите, какова цель вашей астрономической экспедиции?

Протягивая руку к шпротам, Крымов ответил:

— Установить существование жизни на Марсе.

— На Марсе! — воскликнул я. — Вы шутите?

Крымов удивленно посмотрел на меня через круглые очки.

— Почему шучу?

— Разве можно наблюдать отсюда Марс? — спросил я.

— Нет, в это время Марс вообще плохо виден.

— Астроном и ботаник изучают Марс в Арктике, не глядя на небо? — Я руками развел.

— Марс мы изучаем у себя в обсерватории в Алма-Ате, а здесь…

— Что же здесь?

— Мы ищем доказательства существования жизни на Марсе.

— Это очень интересно! — воскликнул Низовский. — Я с детства увлекаюсь марсианскими каналами. Скиапарелли, Лоуэлл! Эти ученые, кажется, занимались Марсом?

— Тихов, — внушительно сказал Крымов, — Гавриил Адрианович Тихов!

— Создатель новой науки — астроботаники! — бойко вставила девушка.

— Астроботаники? — переспросил я. — Астра — звезда… И вдруг ботаника! Что может быть общего? Не поднимаю.

Наташа звонко рассмеялась.

— Конечно же, звездная ботаника! — сказала она. — Наука, изучающая растения других миров.

— На Марсе, — вставил Крымов.

— У нас при Академии наук Казахской ССР создан сектор астроботаники, новой советской науки, — гордо пояснила Наташа.

— Как же астрономы и вдруг в Арктике очутились? — спросил капитан.

— Видите ли, — сказал Крымов, — нам приходится искать условия, сходные с существующими на Марсе. Он в полтора раза дальше от Солнца, чем Земля. Атмосфера его разрежена, как у нас на высоте пятнадцати километров. Климат там резок и суров.

— Вы только подумайте, — вмешалась Наташа, — на экваторе днем там плюс 20, а ночью минус 70 градусов.