Гусарский монастырь

• Предыдущая
• 59/71
• Следующая

— Что же могло с ней случиться?! — произнес Светицкий. — Что вы предполагаете?!

— Ума не приложу! — ответил Шилин. — О разбойниках у нас не слыхать, а если б и были — тело давно нашлось бы: ведь, почесть, среди города пропала! И корысти убивать не было никакой…

— Ну-ну?

— Не господина ли Пентаурова тут штука?

— И я то же подумал! — воскликнул Светицкий.

Весть Шилина заставила его было побледнеть, теперь же вся кровь бросилась ему в голову.

— Убью я его! — едва выговорил он от прилива ярости. Светицкий бросился к стене, сорвал с нее саблю и хотел бежать к двери, но Шилин заступил ему дорогу.

— Погодите, барин! С тем расчет не уйдет, сперва о Леониде Николаевне думать давайте!

— Где она может быть?!

— Вот и помозгуем. Поедемте ко мне, посидим, подождем, может, вернется еще она, а там сообразим, что делать…

Спокойствие Шилина подействовало на Светицкого. Он нахлобучил фуражку и вместе со Смарагдом Захаровичем на его же дрожках поехал к нему.

Шилин сейчас же послал работника за Стратилатом с Агафоном и Тихоном; те явились и, видя перед собой офицера, кучкой остановились у двери. Хозяин сообщил им об исчезновении Леониды Николаевны.

Стратилат даже присел от испуга; Тихон застыл с разинутым ртом, Агафон охнул так, что дрогнули стекла, и сжал кулаки.

— Пособите искать, други!… — закончил свои слова Шилин.

— Никто, как Пентауров-барин! — вскрикнул, придя в себя, Стратилат. — Крест сыму, что он!

Меривший все время комнату из угла в угол, сумрачный, что ночь, Светицкий круто остановился.

— Слышишь? — обратился он к Шилину. — Он, он это, каналья!

— Больше некому! Кто ж еще на такую пакость способен? — отозвались Агафон и Тихон.

— Барин, не взыщите, что сядем при вас… — сказал Шилин. — В ногах правды нет, а подумать, как след, время надо не мало!…

— Что вы, пожалуйста?… — пробормотал Светицкий. — Я у вас гость, вы хозяин!

Долго совещалась, усевшись вокруг стола, шилинская компания.

Порешили прежде всего разузнать, не ездил ли кто-либо в тот день в Баграмово и не было ли с проезжими чего подозрительного.

Стратилат и Агафон взялись обойти все попутные дворы по улицам до лавок и разведать, не происходило ли на них чего особенного. Тихон вызвался напоить Маремьяна до положения риз и допытаться до истины: без его участия Пентауров обойтись никак не мог.

Светицкий не вмешивался и все ходил, прислушиваясь к говорившим.

Окончив советоваться, все разошлись; прилег, не раздеваясь, на диванчик и Смарагд Захарович, а Светицкий все шагал, и Шилин видел, что он то останавливался перед иконами, хватал себя за голову, бормотал молитвы и угрозы кому-то, то опять маятником мотался от стены к стене.

Глава XXX

Леня как в воду канула.

Помимо шилинской компании, весь гусарский монастырь принял самое горячее участие в ее розысках, но ни одна душа в Рязани не видала и не слыхала в день исчезновения ни на улицах, ни во дворах ни шума, ни какой-либо сумятицы.

От Московской заставы, миновать которую при выезде из города было никак нельзя, ответ был получен самый неутешительный.

— Кажный день из пентауровских кто-нибудь ездит! — сказал Иван Семенович. — Ездит и ездит, нам до того дела нет, мы глядеть к ним не лазим; все одно ничего не дадут — барские!

Самая неудачная попытка выпала на долю Тихона. Маремьян принял его приглашение «тарарахнуть» с ним, но оказался таким здоровым на выпивку, что Тихон, угощая его, «нажрался», по его выражению, сам так, что едва добрался до дома, и там получил урок добродетели от тятеньки, отпечатанный для памяти под обоими глазами.

А Леня между тем находилась очень близко от жилища Шилина, и пропажа ее произошла совсем просто.

Получив ответ от полиции, что требуемая им девка Леонидка имеет вольную и потому водворена к нему быть не может, Пентауров прочитал полученную бумагу, затем перевернул ее обратной стороной, словно там надеясь найти что-либо более понятное, и долго глядел на нее выпученными глазами.

Вольную он сам, собственными руками, спрятал в книги, и она должна была сгореть вместе с ними и с домом. Если же она уцелела, значит, ее отыскала Людмила Марковна. Но ведь Лени при ней не было?! Кто же был с ней в кабинете и передал потом Лене документ?

Степан Владимирович вдруг вспомнил, что при его бабушке безотлучно находилась приживалка, и его осенила мысль, что это она передала Лене бумагу и исчезнувшие деньги.

Он пришел в ярость и приказал «притащить» к нему Марью Ивановну.

Марья Ивановна прикатилась горошком. С самого возвращения из «счастливой» поездки в город она спала и видела, как бы поскорее расстаться с Баграмовым, но боязнь подозрений заставляла ее сидеть в нем. Зов барина встревожил ее, но она быстро овладела собой и явилась с умильным и улыбающимся лицом.

— Ты была в моем кабинете с бабушкой? — спросил побуревший от злости и волнения Пентауров.

— Я?! — Приживалка всплеснула руками и присела. — Да Господь разрази меня на этом месте! Они, покойница, одни туда ходили…

— Врешь, дрянь!… — крикнул Степан Владимирович. — Ты вместе с ней украла вольную Леньки, ты, собачья рожа, передала ее ей!

Марья Ивановна оскорбилась.

— Я дворянка, Степан Владимирович, — возразила она. — Прошу вас не оскорблять меня: для каких-то девок я красть ничего не стану!

— Врешь! Морду тебе изобью! — с пеною у рта закричал Пентауров, наступая на нее.

Марья Ивановна попятилась к двери.

— Этого не можете… я и сама дворянка!… Я производителю дворянства буду жаловаться.

— К черту, к самому дьяволу иди! Вон сию же минуту! — занеистовствовал, топая ногами, Степан Владимирович.

• Предыдущая
• 59/71
• Следующая