Гусарский монастырь

Оглавление

Агафон ушел; из окна видели, как он пролез в дыру в заборе и скрылся. За ним отправился Шилин, и вся компания перебралась в парк.

Он был пустынен по-прежнему. Агафон, стоявший впереди, как на часах, за деревом в аллее, сделал рукой знак остальным, притаившимся в лопухах у забора, и все двинулись наперерез по траве за своим вожаком.

Ни души не виднелось и на второй аллее. Компания добралась до кустов, закрывавших павильон, и остановилась.

— Сторожей нет ли? — шепнул Агафон.

Он и Стратилат, едва ступая на носки, начали тихо огибать павильон слева; двое других делали то же с правой стороны.

Сторожа никакого не оказалось. Агафон раздвинул тучей нависшие над тропочкой кусты и увидал перед собой желтую дверь.

Стратилат юркнул ему под руку и очутился у самой двери. Она была заперта внутренним замком. Стратилат потрогал за ручку, затем тихо постучал.

Внутри будто кто-то пошевелился.

— Леонида Николаевна, здесь вы? — вполголоса спросил Стратилат и постучал крепче.

— Я! — отозвался изнутри знакомый голос. Слышны были легкие, быстро подошедшие шаги. — Кто там?

— Ребята, вали все разом! — вместо ответа сказал Стратилат, напирая на дверь; все навалились на нее, дверь с треском сломалась пополам, и несколько досок из нее упало к ногам Лени.

Стратилат распахнул уцелевшую половинку и первый ворвался в беседку.

— Наша взяла! — чуть не во все горло, радостно крикнул он. — Скорей за нами пожалуйте, барышня…

Не успела Леня ответить — на пороге показалась внушительная особа Маремьяна.

— Это что же тут делается? — проговорил он, вступая за порог; увидав такое количество людей, приказчик шатнулся было назад, чтоб бежать, но оказавшийся ближе всех к нему Тихон развернулся и, словно быка на бойне, хватил его кулаком прямо в лицо. Маремьян опрокинулся навзничь, упал за порог на дорожку, затем вскочил, как на пружине, и кинулся прочь; непостижимо как верхом на нем с обломком доски в руке очутился Стратилат и принялся гвоздить его по голове и чему попало.

— Вот тебе, старый черт! Вот тебе, идолище поганое! — приговаривал он при этом.

Маремьян ревел белугой.

— Не надо, не надо! — кричала им вслед Леня, но вошедший в азарт Стратилат не слушал и скакал на своем коне дальше.

Шилин подхватил Леню под руку и с Агафоном и с ней бегом пустился к забору. На улице их догнали отставшие товарищи; Стратилат прокатился верхом на приказчике шагов тридцать и все дубасил его под поощрительный рев Тихона.

— Как мне благодарить вас?! — молвила, смеясь и плача, Леня, очутившись в горнице у Шилина. — Спасибо! — И она обняла и крепко поцеловала сперва хозяина, затем всех остальных и даже Мавру, прибежавшую из кухни.

— Эка, о чем вы! Пустое! Это мы с нашим удовольствием! — ответили ей три голоса; промолчал только Агафон: он так покраснел от поцелуя Лени, что кусок кумача рядом с ним показался бы телесного цвета; бывший бурсак в полном смущении утер себе рукавом губы.

— И чмокнул же я его святым кулаком по поганому рылу! — в полном восторге разглагольствовал Тихон. — В самый пятачок сподобил!

— А теперь мы вас сейчас в Рыбное переправим! — как только несколько улеглись всеобщее волнение и радость, произнес хозяин.

— Как в Рыбное? Зачем? — удивилась Леня.

— Там побезопаснее будет, да и господин Светицкий там…

— Дмитрий Назарович? Что он там делает? Очень он беспокоился обо мне?

Приятели покосились друг на друга.

— Что произошло, ради Бога? — сказала Леня, заметив переглядыванье.

— А ничего особенного! — ответил Шилин. — В Баграмово он ездил, искал вас там, ну его Пентауров немножко и поцарапал…

Леня вся побелела.

— Как? Чем?

— Да не пугайтесь, говорю, пустое вышло; поправится он скоро! Из пистолета ранил!

— Из-за меня?… — Леня закрыла лицо руками. — Едемте! Сию минуту едемте! — добавила она, овладев собою.

Шилин приказал работнику запрягать пару своих буланок, и, пока Леня расспрашивала о случившемся за время ее исчезновения и отвечала на вопросы о себе, Мавра собрала все ее вещи и уложила их в поданную бричку.

Стратилат и Агафон непременно желали сопровождать «свою» барышню до Рыбного; Шилин нашел, что взять их с собой будет благоразумнее, и оба они взгромоздились на козлы.

Проститься Лене приходилось с одним Тихоном.

— Еще раз от души спасибо вам! — сказала она, пожав ему руку. — Боюсь только, не вышло бы у вас неприятности из-за меня…

— Наплевать и размазать-с!… — ответил тот, кланяясь и прижав руку к сердцу. — Не извольте беспокоиться! Худого ничего не выйдет! Тятенька нас за Маремьяна Васильича, может статься, загримирует, да это дело привычное-с! Не хлобыснуть его по бланманже было никак нельзя-с!

— Сторонись, народ, дьячок благочинного везет! — воскликнул Стратилат, дернув вожжами.

Бричка выехала на улицу и быстро покатилась по ней. Леня повернулась назад и, пока не скрылась за углом, все махала рукой Мавре и Тихону, стоявшим у ворот.

Глава XXXIII

Чем ближе к Рыбному подъезжала бричка, тем все больше волновалась и беспокоилась Леня.

Степнину она знала и даже игрывала с девочками Репьевыми во время редких поездок к ним или их в Баграмово, но то было давно, при жизни Людмилы Марковны. А как теперь отнесутся к ней в Рыбном? Примут ли ее? В качестве кого она едет туда сейчас? Краска залила ей лицо при последней мысли. Она высказала ее своим спутникам.

— Полноте, да вся губерния знает, что вы невеста Дмитрия Назаровича! — возразил Шилин.

— Попробовали бы не принять! — угрожающе заявил обернувшийся Стратилат. — С козел не слезть — всех, как Маремьяшку-подлеца, разделаю!