Голос в моей голове

Оглавление

Я с трудом нашел два метательных лезвия. Не такой уж я богатый, чтобы просто так разбрасываться оружием. Да и лишние следы не стоило оставлять. И без этого неплохо наследил…

'Что это значит? — осторожно уточнила девушка. — Что‑то еще может случиться?'

— Конечно, — я подхватил сумку и под усиливающимся дождем пошел в сторону выхода с кладбища. — Он может выйти завтра утром на крыльцо, поскользнуться и сломать себе шею, — мстительно добавил я.

'Эрстин!' — возмутилась Ларика.

А что? Именно из‑за него мне пришлось покинуть теплую кровать раньше времени и пожертвовать домашним завтраком. И никакого морального или материального удовлетворения. Холодный дождь и укоряющий голос в моей голове. Зря я переживал за пробуждение совести. Ее отлично заменяет Ларика!

Глава 5

'Ты же говорил, что никогда не болеешь', — ехидно напомнила Ларика мои же собственные слова после очередного громкого чиха.

— Я никогда и сам с собой не разговаривал, — я громко шмыгнул носом. — Но сейчас только этим и занимаюсь.

'У меня болит голова, и трясет в ознобе', — пожаловалась девушка.

— А я себя чувствую просто превосходно! — ядовито сказал я, едва переставляя ноги.

'Прости, — вздохнула Рика. — Ты что‑то говорил про сторожку лесника'.

— Ищу.

Да, хождение под дождем все‑таки мне аукнулось. Только стоит ли благодарить судьбу за то, что заболел я только через три дня после того, как покинул деревню?..

Еще убегая из Дартолисса, я проходил этим маршрутом. И прекрасно помнил, что недалеко отсюда должна быть заброшенная избушка лесника. С протекающей крышей, скособоченная и с полуразвалившемся полом, но какое — никакое убежище. Потому что, чувствую, надолго меня не хватит. Хочется просто завалиться под ближайшим кустом и спать, спать, спать.

Я поднял тяжелые веки, увидев впереди смутное нечто. Уже подходя ближе, узнал искомую избушку. За то время, что мы с ней не виделись, она еще больше изменилась — дырявая крыша провалилась внутрь избы, а крыльцо вообще исчезло. Пошатываясь, я пошел к этому 'убежищу'.

'Эрстин, подожди', — остановила меня Ларика.

— Давай потом, — раздражено попросил я. — я чуть — чуть полежу, и ты сможешь высказать мне все твои претензии.

'Не ты один заболел, — напомнила она мне. Я только фыркнул. — Я хотела попросить тебя набрать воды и нарвать веточек и листьев с кустов слева от тебя'.

— Со смородины что ли? — повернул я голову в указанную сторону. — Зачем?

'Нужно выпить чего‑то горячего, но не будешь же ты пить сырую воду'.

— Понял. Сейчас.

Я ободрал полкуста, распихивая листья по карманам, и пошел, наконец, в сторону полуразрушенной избы. Стараниями магов Жизни у меня теперь был небольшой котелок, в котором я и собирался поставить воду. Вся древесина окружавших меня деревьев насквозь пропиталась влагой и совершенно не годилась на растопку. Я, все еще надеясь, что внутри найдется хоть один сухой предмет мебели из дерева, залез внутрь. Н — да, крыша оставалась целой лишь возле небольшой печки, но даже и этот безопасный уголок продувался со всех сторон. К счастью, нашлась пара сухих деревянных табуретов, которые я сразу же бросил в печь, предварительно проверив ее на предмет разрушений и прочистив дымоход. Огниво выскакивало из окоченевших пальцев, и я только с третьего раза зажег огонь. Табуреты зажигались медленно и неохотно. Плюнув, я прошептал заклинание белого пламени, которое уничтожало нежить, но также и неплохо грело. Воды, не церемонясь, набрал из ближайшей лужи. Прокипятится, и все будет в порядке. К тому же, на меня давно не действовали никакие яды. И уж отравиться мне точно не удастся. Хотя и заболеть я тоже не мог до недавнего времени.

— Сколько этой травы бросать? — спросил я Ларику, вытряхивая листья молодой смородины на пол.

'Ну, горсть', — неуверенно сказала Ларика.

— Понятно, — вздохнул я. Из нее такой же лекарь, как из меня жрец богини Жизни. Я хотя бы могу обрабатывать открытые раны, полученные от нежити или 'жити'.

Я сел на пол, прислонившись спиной к теплому боку печки. Дождь вновь начал усиливаться, однако сильный шквальный ветер, под которым мне пришлось идти вчера, прекратился, и здесь было тепло и уютно. Я прикрыл глаза — неудержимо клонило в сон, а тело трясло в ознобе. Если бы не заболел, то так и не узнал бы, что болеть мне не нравится. Н — да, слабое утешение. Краем уха услышал, как зашипело пламя. Нехотя встал, заглянул в печь — закипела вода. Бросил большую горсть смородиновых листьев в воду, подождал немного, а потом убрал котелок с огня. Налил получившийся отвар в железную кружку и, обжигаясь, начал пить. Немного полегчало, но спать захотелось еще сильнее. И, уже не обращая внимания на творившееся за стеной погодное безобразие, я поплотнее прислонился к теплой печке и заснул…

* * *

Натар проклинал погоду, так не вовремя посмевшую испортиться в начале разноцвета, отца, вынудившего его пару десятков верст тащиться пешком, погодников, не предусмотревших, что он пойдет этой дорогой и поэтому и не думавших убирать надоевший ливень, Керата и Тарека, покинувших его еще в Дорме, где у них должна была пройти летняя практика, и, до кучи, сбежавшего некроманта. Последнего, с особой 'любовью'.

Как можно сбежать с ратановым браслетом на руке?! Хорошо, что близнецы обещали доложить, кому надо, о появившемся на землях Бэрона наглом некроманте. Но, каково было удивление Натара, когда в ни чем не примечательной деревне он почувствовал следы творившейся там недавно магии Смерти? Конечно, он первым делом начал расспрашивать местных жителей о странных путниках, проходивших здесь день — два назад. Пропажа нашлась. Да к тому же она успела снять ратановый браслет. Хозяйка дома, где ночевал некромант, вспомнила, что у него на левой руке был только свежий длинный порез. Больше женщина, да и ее муж ничего вразумительного сказать не смогли — у них что‑то произошло с сыном. Кстати, именно насчет этого мальчика что‑то говорили Керат и Тарек. Просили его посмотреть, а то им неохота ехать сюда, а Натару все равно было по пути. С мальчиком было все в порядке, хотя родители твердили, что еще вчера он был не в себе. Странно…