Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга третья

Оглавление

128

– Мадам Изабеллы, супруги вашего Рене.

– А… да. Красивая такая… Что-то вспомнилась вдруг…

Шаги мадам Иоланды ускорились.

– Хорошо, что мы ушли, – пробормотала она, воодушевляясь. – Я забыла о своей невестке, а ведь Рене сейчас будет слишком занят, чтобы заботиться о ней. Нужно немедленно написать Изабелле и, как можно скорее, пригласить ко двору. Моя бедная дочь-королева совсем заскучала без подруг…

Замок Сабль. Бретань

...

– Так вы уже маршал?

– Да. За Патэ. Жезл получил перед коронацией, если помните.

– Нет. Я помню только то, что получил сам – пинок под зад!

Артюр де Ришемон сердито постучал пальцами по колену и расстегнул пряжку на вороте.

Он только что приехал в замок к де Ре, и ему не нравилась чрезмерная предусмотрительность, которой окружил барон своё пребывание здесь. Всюду посты, заслоны, по три караульных на каждой башне, поднятый, как при осаде, мост, хотя ни о какой реальной опасности речи пока не шло…

Не нравились, впрочем, и многие другие вещи. В частности, письмо от герцогини Анжуйской, из которого стало ясно, что король узнал о происхождении Жанны, и узнал это от Филиппа Бургундского. Тут Ришемон откровенно струхнул, ожидая, что в разглашении этой тайны его сразу и обвинят, что было бы справедливо, но очень уж некстати. Не хватало потерять последних союзников! Однако, обвинений не последовало. Зато герцогиня очень просила оказать помощь барону де Ре в его тяжбе за Сабль с неким господином Бюелем, и держать войска, на всякий случай, наготове.

Об этой тяжбе, возникшей так же внезапно, как и тяжба Рене с Водемоном, Ришемон уже слышал. Но просьба герцогини оказать барону помощь войсками насторожила. Дело представлялось слишком мелким для военного вмешательства извне. Зато донесения собственных шпионов и слухи, роящиеся по Бретани слишком часто содержали сведения о де Ре, связанные с делами странными и непонятными. То барон страстный сторонник Девы, то ищет покровительства Ла Тремуя и покидает двор накануне военной кампании… Потом вдруг тяжба эта за Сабль, совершенно неуместная, не ко времени и мало обоснованная даже с юридической точки зрения, но развязанная слишком нагло, беря во внимание, что де Ре не последнее лицо в королевстве…

Танги дю Шастель, всё ещё преданный сторонник герцогини, поддержал её просьбу о помощи де Ре и предположил, что тяжба была подстроена. «Но зачем?», – всё время спрашивал себя Ришемон. Чтобы окончательно отдалить де Ре от Жанны? Тогда совсем непонятно, ведь маршал уехал сам, ещё до того, как д'Альбре повел войска на Бургундию… Поговаривали, правда, что уехал он не один. Что пуще глаза бережет барон некоего пажа, раненного под Парижем, и, что паж этот, вроде, один из тех людей, что прибыли с Девой, и сам более похож на девушку… В этом, конечно, могло что-то крыться, но что?!

Попытки разговорить Танги не привели ни к чему, если, конечно, не брать в расчёт гнев, охвативший Ришемона. Пришлось довольствоваться слухами, благо недостатка в них не было, и отставной коннетабль, словно слепец, ощупывал каждую новость, приносимую шпионами. Вертел и так, и этак, прикидывал возможное развитие, рассчитывал, как шахматную партию, но при этом прекрасно понимал, что полного представления о делах не получит. Поэтому, сколь бы ни настораживала его просьба герцогини оказать де Ре помощь в его мутной тяжбе, интерес к её собственным делам оказывался сильнее. Интерес, подогретый острым желанием узнать, что же это за новая девица появляется в тухлом вареве политических интриг?

О девице этой, несомненно тй самой, что жила теперь у де Ре под видом пажа, Ришемон всерьёз задумался после того, как один бретонский дворянин, чей родственник служил при короле, рассказал о странном случае. По его словам, в одно из дежурств этого родственника, король был не в духе, и за обедом, где, кроме королевы присутствовали только герцогиня Анжуйская и граф Менский, раздражённо спросил герцогиню: «У вашего Рене недавно родилась дочь, не так ли? Надеюсь, матушка, вы не представите её ко двору, как ТРЕТЬЮ Деву Лотарингии?». Граф Менский удивился: «Почему третью?». На что король ответил крайне язвительно: «О-о, её светлость, желая нам угодить, но, полагая видимо, что сами мы ни с чем не в состоянии справиться, словно кудесник, вытаскивает из рукава Деву за Девой. От очередной я недавно еле открестился, но, если появится третья, то даже себе я не смогу объяснить это, как желание всего лишь угодить…»… Королева и граф, по словам придворного, выглядели ничего не понимающими. Зато герцогиня страшно побледнела и не проронила ни слова.

Ришемон тоже сделал вид, что мало понял. Дворянину велел помалкивать на всякий случай, но в уме быстро сложил всё, что складывалось в общую картину.

Вторая Дева! Паж, прибывший с Жанной и раненный под Парижем, где, по разошедшимся разговорам, она над кем-то страшно убивалась и плакала… Де Ре, бросивший всё, ради раненного, то ли мальчика, то ли девушки, очень похожего на того пажа… Герцогиня, откровенно советующая в своём письме забыть всё о Жанне и держать войска наготове… Раз, два, три! У неё определённо есть какой-то план про запас!

Что ж, в таком случае стоит призадуматься об оказании помощи. Анжуйской мадам в уме не откажешь. После коронации показалось, было, что от дел она отошла, но, слава Господу, это только показалось. Лишь бы новую девчонку снова не объявили чьим-либо бастардом. Ришемон не любил повторяться, и своими войсками жертвовать в этом случае не собирался совсем. В любом другом, почему бы и не помочь, если дело того стоит…