Товарищи офицеры. Смерть Гудериану!

Оглавление

– Да какой с тебя шпион, – отчего-то расслабился артиллерист. – Шпион с тебя, прощения просим, как с гамна пуля. И не летит, и не ранит, токмо воняет. Да и рожей не вышел. А вот вопросики странные задаешь, и вообще…

– Ладно, Архип Петрович, давай начистоту. Не рядовой я, хоть авто и взаправду водить умею. Да и на Финской побывать пришлось. Вот только то, что я тебе скажу, должно между нами и остаться.

– Дык, давай начистоту, – пожал он плечами. – Видал я, как ты германцев стрелял. Да и идея с батареей хороша. А про то, что ты получше нашей Валюши с бинтами управлялся, и вовсе молчу.

– Глазастый, молодец, – хмыкнул я. – Слушай тогда: мы с товарищем старшим лейтенантом – единственные уцелевшие из группы специального назначения, отправленной в немецкий тыл для выполнения особого задания. Лейтенант Якунов ничего не знает, он к нам случайно прибился. Так нормально?

– Вполне, – солидно кивнул Феклистов. – Вот теперь больше на правду похоже. А по званию ты у нас кто?

– Сержант госбезопасности.

– Лейтенант то исть, ежели по армейскому считать. Командир твой, я так прикидываю, капитан небось, не меньше?

– Типа того, – осторожно кивнул я в ответ.

– Вот и ладно. – Старшина докурил козью ногу, аккуратно притоптал окурок. Похоже, моя принадлежность к всесильному наркомату его не шибко и напугала, несмотря даже на достаточно опасные высказывания про Гражданскую войну. – А спрашивать ты про 6-ю батарею хочешь, верно говорю? Ту, которой сын товарища Сталина командует?

Взглянув на мое лицо, старый артиллерист лишь ухмыльнулся в прокуренные усы:

– Угадал, стало быть. У тебя какие данные, лейтенант?

– Да почти никаких. Есть вероятность, что дней через пять они попадут в окружение и товарищ Джугашвили может попасть в плен…

– Попал уже, скорее всего, – тяжело вздохнул Феклистов. – Мы ж отчего в окружении-то оказались? Немец как вперед попер, так нас с ходу и отсек. Нашу пятую минометными фугасками закидал, да у нас все одно боеприпаса уже не осталось, так что прицелы да замки сняли и разбежались кто куда. А шестая верстах в пяти стояла, снаряды у них еще были, но куда стрелять, неизвестно. Да и связи не имелось.

– Где именно, показать сможешь? Сейчас карту принесу.

– Дык, на што мне карта? – удивился тот, вытянув руку в направлении северо-востока. – Вона туда, верст с десять, и будет их позиция, оттуда мы с Илюхой и драпали, пока наших в лесу не повстречали. Только это позавчера еще было. Може, и нет их там уже.

– А если есть?

Артиллерист несколько секунд размышлял, поглаживая пальцем усы, затем ответил:

– Не знаю я. Ежели не стали пушки да оставшийся боекомплект взрывать, так, может, и сидят на позиции. Они ж не в курсе, как германец прет, может, думают, что помощь будет.

– Добро, после отдыха выходим. Про наш разговор – никому. Немцев в районе много, как считаешь?

– Много-то много, вот только, где они, а где наши, поди разберись. Мы вот, покудова на тех артиллеристов не наткнулись, почитай двое суток по лесам бродили, а германцев не встретили. Сейчас и линии фронта-то, почитай, нет, смешалось все. Только нам это, я так меркую, как раз на руку.

Хлопнув старшину по плечу, я отправился к поручику «на доклад». Хоть я в карты и не играю, но, похоже, расклад выходил весьма интересный. Разумеется, в военном совете участвовал и танкист: в конце концов, какая разница, откуда я получил сведения? Получил – и получил. Не рассказывать же ему про разговор со старшиной о нашей с поручиком фиктивной принадлежности к ОСНАЗУ НКВД?

Уяснив, о чем речь, Серега жутко возбудился, так что Гурскому пришлось его осадить – мол, режим секретности, все дела. После чего поручик произнес перед бойцами короткую речь о том, что, согласно захваченным нами утром документам уничтоженного фашистского полковника – он даже потряс перед ними одной из трофейных папок, – нашим отрядом получены данные о возможности пленения самого товарища Якова Джугашвили. И он предлагает предотвратить это, придя на помощь окруженной батарее (вот будет задница, если батарея, вопреки мнению Феклистова, ни в какое окружение еще не попала). Разумеется, красноармейцы однозначно проголосовали «за». Утрирую, конечно: никто никого не спрашивал и ни за что не голосовал, но решение прекрасно читалось на их лицах. Само словосочетание «сын Сталина», по меркам этого времени, являлось великолепным побуждающим фактором.

Разобравшись с оружием и боеприпасами, двинулись в путь – по прикидкам поручика, до темноты мы должны были добраться до исходного района, ночью провести разведку и утром ударить. Перед выходом Гурский сформировал два пулеметных расчета, так что теперь было кому тащить тяжеленные Maschinengewehr-34, которые – нижней частью спины чую – нам еще ого как пригодятся. Патронов, правда, осталось всего по ленте на ствол, но и это неплохо.

Глава 11

Артиллеристы, Сталин дал приказ…
В. Гусев

До наступления темноты мы протопали километров восемь и, если Феклистов ничего не напутал, находились сейчас где-то недалеко от позиций четырнадцатого гаубичного. Ближе подходить не стали, судя по карте, дальше начинался редкий болотистый лес, вполне проходимый, но не ночью. Вообще, болот в этом направлении оказалось достаточно много, порой приходилось даже обходить или подолгу искать путь, теряя драгоценное время.

По пути пару раз пересекали дороги – одну не особенно и наезженную, но все ж с четко различимыми отпечатками протекторов и траков, так что, убедившись в отсутствии немцев, мы просто перебежали всей толпой на ту сторону. А вот вторая отняла у нас почти час времени: похоже, это была одна из главных дорог, идущих от Витебска к другим городам области, и немцы перли по ней почти что не прекращающимся потоком, спеша, видимо, успеть добраться до цели до темноты. Да еще и лес отстоял от просматривающейся в обе стороны на добрый километр «улучшенной грунтовой дороги шириной восемь метров», как она обозначалась на карте, метров на тридцать, так что пересечь ее с ходу не имелось никакой возможности. Вот мы и лежали в кустиках, дожидаясь, пока фрицевский транспортный поток иссякнет. Впрочем, ослабевшие от голода бойцы внеплановому привалу были только рады, лишь поручик раздраженно хмурился и играл желваками. Наконец стемнело окончательно, и доносящийся со стороны дороги шум моторов прекратился. Выждав еще минут десять, мы благополучно перебрались на ту сторону.