Жажда/water (СИ)

• Предыдущая
• 176/208
• Следующая

— Люди, подобные мне?

— Если честно, все, что я должен был сказать, я уже сказал. Так же как до этого ты уже это все знал. Поэтому я пощажу тебя и не стану разыгрывать дешевых спектаклей, хотя ты и не смог оказать мне ответной любезности. Итак, одним словом? Мне насрать, что там творится в твоей голове: во что верил, во что веришь, что правильно, что нет — мне как-то по барабану. Держи это при себе. И то, что я знаю никогда не изменится — не изменится. А это как раз про ваш с ней союз. Ты ее не получишь. Не сработает.

— Откуда тебе знать?

— Ты в жизни не получишь моего позволения, Малфой.

Драко громко рассмеялся: — И это есть причина, почему это не сработает? Потому что ты не позволишь? Ты точно мразь, ты в курсе?

— Нет. Это не сработает по тысячи других причин. Я имел в виду ее. Если она хочет, чтобы ты этим заручился — моим пониманием, моим одобрением — если это то, что ее удерживает…

— Ты думаешь, ее что-то удерживает?

Драко подметил, как заходили желваки у Гарри на скулах.

Он закатил глаза.

— Слушай, Поттер. Она не может меня ненавидеть. И не станет. Так перестань навязывать ей мысль, что она должна.

— Не в этом смысле. Никто не может заставить Гермиону думать так, как ей не хотелось бы. Никто не может заставить ее чувствовать то, чего она не может. Гермиона знает, что ты — зло просто само по себе. А не потому, что я ей поведал эту истину.

— Зло? Это как-то сильно, не считаешь?

— Ни на йоту.

— Отлично. Но не она. Она об этом не знает. В этом весь смысл.

— Ты испортишь ей жизнь.

— Ты когда-нибудь был влюблен?

— Что?

— Это вопрос, Поттер. Ты влюблялся?

— Я испытывал куда более реальные чувства, нежели ты — я уверен.

— Ну тогда она меня любит. Знаю, что любит. Это война, которую у тебя нет шансов выиграть, Поттер. И если я что и узнал от своей матери за все эти годы, пока отец натаскивал меня ненавидеть, то это. Любовь побеждает. Для обоих. И для того, чтобы это случилось, не нужно быть героем любовного романа.

Гарри во все глаза смотрел на него.

— Она мне этого не говорила.

— И не скажет. Она знает, как ты отреагируешь.

— Откуда тебе знать, как я отреагирую?

— Скажу так: я поставил бы жизнь на то, что ты бы ей сказал.

Гарри пожал плечами: — Как я и сказал, Гермиона и словом не обмолвилась о любви. А тебе она что-нибудь говорила?

Драко подавил острое, болезненное сомнение на дне желудка.

— Ей и не нужно.

— Я знаю… знаю, что вы двое занимаетесь кое-чем. Но я думаю, что она просто в растерянности. В крайней степени растерянности. Будь осторожней, Малфой. Не стоит путать эти два чувства.

— Не стану. И не думал.

— Как скажешь.

Драко стиснул зубы.

— Зависть, — пробормотал он, — она как обоюдоострый меч, Поттер.

Глава 19
часть 4

Вслушиваясь в тихие отзвуки размеренного дыхания спящего Фоукса, Гермиона размышляла о том, как же чертовски был прав Малфой. Думала, почему не озаботилась тем, чтобы поверить ему. Не дала себе потерять веру в то, что Директор изменит происходящее. Исправит все. Без сомнения, за прошедшее время она итак потеряла веру в столько вещей, так почему еще одна должна иметь хоть какое-то значение? Или может, лишись она еще одной настолько важной для нее истины, это ее просто уничтожит. Осталось так мало вещей, на которые она еще могла полагаться. И столько вещей, которые она считала прописными истинами, начали таять на глазах — медленно, одна за другой.

Рон. Где он? Сколько прошло времени с их последнего разговора? Если быть точной? Почему проигнорировала все его попытки? Все его такие притягательные проявления заботы, непрерывные искренние попытки достучаться до нее. Быть рядом с ней. Он так отчаянно пытался оставаться другом ей, остановить ее попытки задвинуть его в прошлое, как то хорошее, что у нее было. Как все то хорошее, что у нее было.

Как Гарри. Который лежит избитый и израненный в больничном крыле. Его сердце разбито, разум в смятении и все по ее вине. Все из-за нее. И она еще не сказала ему всей правды. Только затронула ее. А он все еще собирался биться за нее. Гермиона не могла понять почему. Почему он так упрямился в этом? Может быть потому, что где-то внутри Малфой не изменился. Может она единственная, кто может заметить разницу. И если это и в правду так, тогда конечно Гарри и Рон будут пытаться защитить ее. Наверное, они думают, что она спятила.

Но она не тронулась умом. Она была грустной, одинокой, истощенной. Но не сумасшедшей. Что-то в прошедших месяцах все еще имело для нее смысл. Она едва могла вспомнить, как они дошли до этого, а Драко, похоже, помнил каждую мелкую подробность. И это было бессмысленно. Она чувствовала себя опустошенной, потеряла интерес ко всему, что было важно для нее прежде — должность Старосты Девочек, обязанности, друзья. И это тоже было бессмысленно. Тогда что имело смысл? Где во всем этом хоть какой-нибудь виток здравомыслия? Потому что что-то было. Она это чувствовала.

— Я рад, что вы здесь, Гермиона, — сказал Дамблдор мягким тоном. — Нет необходимости напоминать мне о всей серьезности ситуации. Это хорошо, что вы пришли сами. Конечно, мне все еще необходимо поговорить с Драко и Гарри.

— Прошу, — прошептала она, — не лишайте его этого.

— Не лишать чего?

— Должности Старосты. Драко. Он зависит от нее.

— Боюсь, Гермиона, что это далеко не так очевидно. За прошедшие недели ни вам, ни Драко не хватало сосредоточенности на ваших обязанностях. А в последнее время, еще и в большей степени.

• Предыдущая
• 176/208
• Следующая