Сказки для взрослых [СИ]

Оглавление

В маленьком магазинчике ещё совсем недавно продавались краски, а ноне никто из жителей городка не видел смысла ни в картинах, ни в ярких акварелях, смирившись с окружающей серостью.

Бизнес владельца пришёл в упадок, и лишь покосившаяся вывеска напоминала о тех давних счастливых днях, когда заливистый смех детворы наполнял акварельную лавку.

Однажды в пустующий магазинчик пришла девушка.

— Посоветуйте мне, пожалуйста, самую лучшую краску, — неожиданно услышал владелец лавки мелодичный голос. — Я хочу нарисовать картину, — добавила девушка с улыбкой.

— Уже много лет никто не заглядывает в мой магазинчик. Я перестал заказывать краски, а те, что были — уже ни на что не могут сгодиться.

— Я хочу попробовать. Даже засохшие деревья оживают от ласковых прикосновений. Как знать, может и моё желание способно сотворить что-нибудь чудесное. Пусть я буду самым последним романтиком, но мне хочется нарисовать и безмолвие тенистого сада, и блистание звёзд, и шёпот прибоя и всё то, о чём грезилось во снах.

— У меня есть холст и кисти, попробуй, — недоверчиво ответил владелец лавки.

Девушка вынесла мольберт на улицу. Присев на покосившуюся лавочку, она начала рисовать. Высохшая краска плохо ложилась на холст, но девушка день за днём приходила в лавку. Под минорные напевы осеннего ветра девушка рисовала невиданный пейзаж. Владелец лавки неизменно стоял рядом, пытаясь угадать мысли и чувства белокурой девушки, создающей картину. Потерявшая яркость акварель плохо ложилась на полотно. Прохожие, глядя на двух безумцев, раскрашивающих стандартность высохшими красками, нарекли их безумцами.

Однажды чёрные тучи, подгоняемые холодным ветром, погрузили город во мрак, предвещая грозу. Мелкие дождинки сначала несмело, а, почувствовав силу, ретиво забарабанили по скатам крыш и побежали по мостовой. Несколько капель упали на полотно.

— Картина! Она сейчас намокнет! — воскликнула девушка.

Грянул гром, вспыхнула молния, озарив пространство на многие мили вокруг. Внезапно картина ожила, подчиняясь невиданному волшебству. Чародейственная магия жемчужных дождинок оживила и раскрасила не только пруд с лилиями и маленький домик в тенистом парке на полотне, но и невесомую нежность удивительной страны, созданной искусными руками.

Девушка протянула руку:

— Пойдёмте, я нарисовала любовь. Пойдёмте туда, где небо обвенчает нас, чтоб боле никогда не разлучать. Где наша осень станет вечной весной, в которой нежность так божественно тиха. Где заплутавшееся счастье не упорхнёт с рассветом, даруя неподдельную магию чувств. Только там наши безмолвные откровения сольются в единую симфонию по имени Любовь.

Быть или казаться?!

Самая адская, но сладостная боль — желанное

рабство души, не поддающееся осмыслению и

выражению каким- либо из существующих

искусств, — называется Любовью.

Если душа есть, — значит, это зачем-то нужно?!

Деревня, в которой произошли описываемые события, мало отличалась от других медвежьих краёв Руси. Она стояла у подножья гор, чьи заснеженные вершины, касаясь облаков, завораживали неприступностью. Геометрия грубо сколоченных домов да убогий уклад жителей, основой которых было безверье или осознание того, что еженощные молитвы не дают результат, являясь пустой тратой времени — вот, пожалуй, и всё, что можно рассказать об этой деревне. Сами жители были обычными — вовремя сдавали нормы, а праздники и выходные — отмечали самогонкой. Многоголосие жизни, задающее вечные вопросы, но никогда не дающее ответ, текло размеренно и чинно в этом, Богом забытом месте.

Предсказуемость бытия — символ постоянства, но является ли упорядочность единственно — возможной формой жизни, если душа мечется в хаосе вопросов?!

Как и в любой деревне, впрочем, как и в любом обществе, в этом поселении был свой изгой. Мать бросила ребятёнка сразу после рождения, уехав первым автобусом в райцентр. Бабка нянчила мальчугана лет шесть, но уйдя в мир иной, предопределила его дальнейшую судьбу — быть отверженным, из-за врождённого неумения говорить.

Сначала местные жители пытались заставить сироту ходить в школу, но их чаянья не увенчались успехом. Соседи из жалости, а скорее — в угоду собственной значимости, приносили еду, оставляя на пороге его покосившегося дома, но мальчик лишь изредка притрагивался к подношениям, деля чёрствый ломоть с приблудным щенком. Жители избегали не умеющего говорить мальчугана, пронзительный взгляд которого пытался достучаться до потаённых глубин души иль сердца. Про юнца придумали небылицы, поверив в которые, сами себе разрешили не участвовать в судьбе того, кто так разительно отличается от остальных. Так, устами жителей, из сироты — мальчик превратился в пособника дьявола.

Бродил ли дождь иль завывала метель, но с расцветом мальчуган уходил в никуда, в лес. Именно там он искал понимания и участия, которые не мог найти в презренном мире людей, который надо любить, и нельзя было ненавидеть.

Пройдя путь утрат и нахождений, приспев к последнему порогу, мы все приходим к мысли, что мирские обретения — ничтожны, и не даруют подлинного счастья. Быть, а не существовать — необходимость, а не роскошь. Можно достичь, обрести, подчинить, но нужны ли благодеяния без умения быть собой?! Самый безумный шаг в жизни — быть, без желания угождать, когда понимаешь, что игра под названием жизнь требует столь непростительной ставки.

В один из дней, мальчонка исчез. Дешёвое подаяние жителей, не прельщавшее даже птиц, запорошил снег, который, уйдя весенней капелью, родит первоцветы. Свет лампад погас, и под напев колоколов, в одном из домов родилась девочка, ангельским лицом, как две капли воды напоминающая парня, потерявшегося во времени…