|
Оценить:
|
Мерзиния
2
К плохому привыкаешь ещё быстрее, чем к хорошему: всего пять лет назад он, ведущий специалист Отдела и заслуженный офис-менеджер, отмеченный медалью «За заслуги перед Отечеством» второй степени, подвергшись «шмону», возмутился бы и потребовал начальника Патруля. Который доходчиво объяснил бы ему, что безопасность Страны и её стратегических объектов – важнее амбиций и уязвлённого самолюбия отдельных несознательных Граждан…
Поэтому сегодня, как и все последние годы, он молча прошёл на перрон, сделав «морду кирпичом» и мысленно желая «всех благ» лентам и Бюрократам от Службы Безопасности…
Потолок когда-то белой огромной арки станции казался серо-жёлтым: работала едва треть лампочек, живописно усеивающих семь помпезных пятиметровых люстр, тускло освещая всё, что переваливалось внизу, словно море в тумане…
А когда-то лампочки здесь были по сто ватт, а не по двадцать пять – и всё казалось ярким, радостным, оптимистичным…
Он спустился на перрон. Казавшаяся издалека монолитной, масса неопределённых размеров и цветов распалась на отдельных людей.
Огромная толпа клерков и Госслужащих, традиционно едущих на службу к девяти, прибывала. От серых, чёрных, синих и коричневых деловых костюмов и чёрных юбок с белыми блузками у женщин, взгляд привычно перешёл на купол станции: потёки грунтовых вод методично сочились по потолку и стенам. Ничего, дренаж работает: жидкость сливалась в приямки и утекала куда-то вниз, к системе насосов.
Протиснувшись через толпу, Леонид занял место во втором ряду к первой двери третьего вагона. Вяло кивнул на приветствия коллег по поезду, традиционно помалкивающих.
Вовремя он подошёл – вот и поезд. Хоть машинисты метро пока более-менее соблюдают график… Но всё равно – в целях «экономии электроэнергии и оптимизации доставки пассажиров» интервалы доходят утром, в самый час пик, до десяти минут… Ночью – и до двадцати.
А раньше семи утра и позже одиннадцати вечера метро не работает: профилактика. Хотя чего там «профилировать» – в рабочем виде только несколько допотопных составов. Их из последних сил латают купленные за валюту специалисты от производителя – бригада высококвалифицированных механиков.
А толку!.. Регулярно какие-то составы приходится снимать с маршрутов прямо среди смены… Тогда из депо срочно выгоняют собранный, словно конструктор Лего, из вагонов разных годов выпуска, резервный поезд… Про закупку новых вагонов речи не идёт: денег на такие излишества выделить неоткуда. Бюджет страны и без того перегружен.
Счастье ещё, что на работу теперь ездит всего несколько десятков тысяч, и только служащих. А не сотни тысяч рабочих и инженеров, как бывало лет двадцать назад: почти все промышленные предприятия и заводы, не говоря о разных Проектных институтах, закрыты. Навсегда. Здания, земля, станки и оборудование распроданы. Или расхищены.
Ввалившись с толпой в свою дверь, Леонид поспешил протиснуться к дальней двери – ехать восемь станций. Серые обезличенные массы в костюмах и форменных юбках-блузках, вливающиеся на двух следующих станциях, прижимали его к холодной створке всё сильней…
Но через пять остановок стало куда легче – служащие выходили и торопливо двигались к местам работы. В последние годы они казались Леониду толпой покорных и отчаявшихся овец, раз и навсегда следующих проторённой тропой на тощее пастбище… И готовых терпеть это вечно. Возможно, на этот образ его натолкнули равнодушные и погруженные в собственные проблемы лица.
А, собственно, разве они и впрямь не едут пастись? Стричь травку льготных зарплат и всяческих «пособий»? Госслужба – чуть ли не единственная оплачиваемая пока гарантированно работа. За неё держатся. Многие даже выучили Государственный язык…
Он – тоже. Выучил.
И пусть платят не бог весть как, но платят. Стаж идёт. Не то, что в «частном секторе», где сегодня ООО или СП есть, а завтра – разбежалось, заметя следы и ликвидировав документацию – контрмеры против Налоговой. Вот и ищи потом данные по архивам, чтобы доказать, что ты работал, и пенсию начислили хоть чуть-чуть побольше, чем Социальное Пособие!..
Когда однажды он по делам службы побывал в Госархиве, его поразило число скандалящих и чуть ли не лезущих на штурм окон стариков и пожилых женщин. Но куда больше – особенно стариков-мужчин – просто тихо плакали по углам огромного зала… Это больно резануло, как по обнажённым нервам: зрелище беспомощных и бесправных людей, отдавших лучшие годы жизни и почти все силы, а теперь оставшихся у «разбитого корыта»…
С этой картиной резко контрастировали равнодушные лица лентов, следящих «за порядком» и вышвыривающих за двери слишком разошедшихся… Или уводящих под белы ручки идиотов, помянувших Верховную Власть.
На своей станции Леонид вышел свободно: вагоны опустели.
В пригородах почти никто не работал, и ехали туда единицы – по делам, или к родственникам.
До здания Госкомстата пешком пять минут. Здесь, в центре города, сконцентрированы основные службы Администрации – разные Комитеты, Комиссии, Хокимияты, Министерства и Ведомства. Без которых жить станет ну просто «невозможно»…
Иной раз Леонид думал, что если вдруг все казённые здания окажутся на Луне, основная масса населения вздохнёт с огромным облегчением!.. Потому что тогда никто с них не будет требовать всяческих СПРАВОК…
На работе пришлось работать. Квартальный Отчёт. А практически сразу за ним – и полугодовой. Леонид автоматически подправлял данные, проходящие через его, как руководителя подразделения, руки.
