Проходящий. Спираль миров (СИ)

Оглавление

— Так, моя радость, так. Будем расслабляться.

Глава 19. Жизнь полна неожиданностей

Мы только подошли к подъезду, как навстречу выскочил Артём.

— Батя, Нарейса, привет. Что‑то вы на этот раз рано — обещали через две недели.

— Привет, Артём, — улыбнулась она

— Ничего себе! Когда успела язык выучить?

— Есть способы. Сынок, как там мама? — меня сейчас очень волновал этот вопрос.

— Приболела чего‑то. Говорит, что простыла. Вон сегодня даже с работы отпросилась.

— Позвони ей, скажи, что подымаемся. У меня телефона с собой нет. Сам‑то куда собрался?

— Пойду с пацанами в клуб, потусуемся немного.

— А какое сегодня число? Я с этими походами вообще счёт времени потерял.

— Пятница, двадцать второе, декабрь месяц. Скоро Новый Год.

— Ты ещё посмейся над отцом, обалдуй. Давай, звони матери, мы пошли.

Жена стояла в коридоре и нервно мяла бумажную салфетку. На бледном лице выделялись припухшие глаза, они с тревогой взглянули в лицо молодой соперницы и обреченно потухли. Нарейса понимающе кивнула мне и молча ушла в зал. Я сделал шаг и обнял мягкое, податливое тело, начинающее мелко подрагивать. Вера крепко обхватила меня руками и заплакала, с трудом выговаривая слова:

— Бросишь меня…я вижу, я не дура…вон она какая стала…а я…совсем старая…ребёночек у вас…видно, что беременная…уйдёшь, да?

— Веруш, ну что ты такое говоришь? Никто никуда уходить не собирается, тем более бросать.

— Да? Это ты сейчас так говоришь…успокаиваешь…а я поверю…поверю…кому старуха нужна…

— Ну какая старуха? Посмотри на себя в зеркало — красивая зрелая женщина.

— Ага, посмотри…зарёванная страшная дура…а она молодая…она тебе детей роди — и-и — т…

Она окончательно разрыдалась, больше не в силах вымолвить ни слова. Я гладил волосы плачущей жены, пытаясь успокоить, и не находил ничего, что могло бы разрешить ситуацию. Подхватил на руки и отнёс в спальню; сел на кровать, не пытаясь разжать вцепившиеся руки, пристроил её поудобнее на коленях и стал ждать. Не знаю, сколько мы просидели в темноте, но поток слёз постепенно сошёл на нет. Вера, оторвала лицо от намокшей куртки и посмотрела мне в глаза:

— Какая же ты сволочь, Мирошников, — она попыталась вытереть покрасневший нос скомканной салфеткой, но та просто расплывалась под пальцами.

— Знаю, Веруша, знаю. Ты прости меня, если сможешь, но оправдываться я не буду. Глупо говорить, что не думал, не хотел, так получилось — вышло то, что вышло. Я тебя люблю и бросать не собираюсь. Ты моя жена, мать нашего сына и я хочу попросить — давай оставим всё как есть, незачем втягивать Тёмку в наши проблемы. Пусть парень живёт спокойно и не переживает за родителей. Да, Нарейса беременна — нет смысла скрывать, да ты и сама догадалась. Как вы это, женщины делаете, ума не приложу.

— А у меня задержка, — произнесла как‑то невпопад и, указав на подушку, попросила. — Там платок лежит, а то бумажная совсем мокрая.

— Задержка? — я вспомнил про 'женские' дни. — Может возрастное, не девочка уже.

— Не девочка, — она опустила глаза и стала тщательно разглаживать мокрое пятно на моей груди. — Дурища старая. Я в консультацию ходила.

— И что там сказали? — мне показалось, что жена старается скрыть смущённую улыбку.

— А что они могут сказать? Женщина, вам нужно было думать о возрасте, — старательно передразнила кого‑то из медиков и задумчиво продолжила. — Знаешь, я ведь, последнее время себя странно чувствую — спину перестало прихватывать, до квартиры поднимаюсь спокойно, без всякой усталости…грудь стала приподниматься.

— Вот видишь, всё оказывается не так страшно. Я с тобой.

— И она тоже.

— Давай сделаем так — приводим себя в порядок, переодеваемся и собираемся на кухне. Пора обсудить нашу жизнь окончательно, чтобы не было никаких недомолвок. Ты как, согласна?

— А куда мне деваться? — она слезла с колен и оправила помятый халат. — Я умываться, смою красное безобразие, а то выгляжу как лахудра — не выдержу конкуренции.

— Иди уже…конкуренция, — у меня слегка полегчало на душе, кажется основная буря прошла, но пока ещё не стихло.

Я пошёл в зал за Нарейсой, она уже переоделась и сидела в кресле, поджав ноги. Её глаза тревожно блестели, а бледные руки, с чёрными коготками, нервно теребили края короткого халатика. При моём появлении она вскочила, сделала несколько стремительных шагов и, обхатив за шею, горячо зашептала:

— Не отдам. Ни за что не отдам. Если надо — уйду и буду ждать на нашей территории. Я обязательно буду ждать.

— Ну что ты, милая, не надо никуда уходить, — я постарался аккуратно расцепить руки. — Сходишь, после Веры, наведёшь лоск, если нужно, а потом сядем рядком и…

— …поговорим ладком, — продолжила она, пытаясь улыбнуться.

— Правильно. Все мои мысли — твои, значит нет повода сильно переживать. Я объяснился с женой, насколько смог, теперь твоя очередь и от этого зависит, насколько мирным будет наша общая жизнь. Ты же не будешь делать глупостей?

Нарейса отрицательно замотала головой, но желание поступить наоборот, из глаз не пропало. Вера вышла из ванной, показала рукой, что место освободилось и ушла в кухню.

Мы сидели за кухонным столом и напряжённо молчали. Я поставил локти на столешницу, опёр подбородок на сцепленные пальцы и стал наблюдать за битвой двух ревнивых женских взглядов. Лезть в такую драку ни одному мужчине не советую, обязательно окажешься крайним.