Девушка из дома на набережной

Оглавление

139

Глава 36

С утра Юля уехала в институт, взяв с собой сумку с какими-то вещами и книгами, понимая, что предстоящий разговор со Штейном будет последним и вряд ли этот человек захочет пустить её на порог своей квартиры снова. Ключи от машины она оставила на столе возле двери.

В институте, как это всегда бывает в день премьеры, было шумно, суетливо, радостно, волнующе. Юля ушла в маленькую гримёрную комнату, надеясь побыть одной, собраться с силами. Она аккуратно раскладывала косметику на столике, когда дверь в комнату открылась. На пороге стояли Штейн и Рудаков.

– Ты что же, забыла, что у тебя сегодня съёмки?

– Их не будет, – отрезала Юля. – Мне нужно готовиться к спектаклю, извини, я не смогла предупредить тебя, ты же был за городом, – Юля попыталась съязвить, – и, видим, очень занят. Я звонила, но никто не подходил.

– Я что-то не понял, – рассмеялся Лёва. – Лапочка, тебе же было объяснено: в твоём сегодняшнем графике значатся съёмки для журнала.

– Лёва, я не могу, ты же видишь.

– Всё ты можешь, рыбка, – Штейн подошёл ближе. – Поехали.

– Я не поеду никуда! – Юля сердито бросила на стол кисточку для пудры. Лёва усмехнулся.

– Неужели киска решила показать свои когти? А ты знаешь, какие они у меня? – сказал Штейн, и Юля тут же почувствовала, как он схватил её за волосы.

– Отпусти, пожалуйста, – попросила Юля. – Больно.

– Поехали, – сказал Штейн в ухо Юле, – а то не отпущу.

– Пожалуйста, давай перенесём на завтра. Я прошу тебя.

– Нет, завтра не получится. Завтра эти фотографии должны быть уже в журнале и интернете. Мне нужна скорость, чтобы вся Москва утром за чашкой кофе смогла прочесть, какая ты проститутка и тварь, которая спит то со мной, то с Рудаковым.

– Я не хочу, пожалуйста!

Штейн резко дернул её за волосы и крикнул: «Пошли!»

Они затолкали Юлю на заднее сиденье чёрного джипа Рудакова, и машина двинулась в сторону Тверской улицы. Юля смотрела на свои руки с синяками и плакала.

– Лёва, пожалуйста, отвези меня обратно. У меня же спектакль.

– Не волнуйся, мы быстро управимся. Всё готово, ждут только тебя, – рассмеявшись, сказал Штейн и обратился к Рудакову: – Давай, прибавь ещё. Классная машина. У Аристовского, по-моему, просто «эс», а не «турбо», Юленька, ты согласна со мной? Хорошо прокатиться с ветерком!

Девушка молчала.

– На! – Штейн кинул Юле полупрозрачное короткое платье светло-зелёного цвета. Платье было сшито из нескольких кусков ткани: юбка соединялась с верхом тонкой тесьмой, расшитой стразами. Верх платья представлял собой лишь две небольшие полоски ткани, скреплённые на горловине и спине двумя тонкими лентами. – Надень.

– Что это?

– Твоё парадно-выходное платье.

– Я не хочу здесь переодеваться, – отказалась Юля.

– А кого ты стесняешься? – удивился Лёва. – Рудакова, что ли? Он совсем скоро станет твоим ближайшим другом, а ты его стесняешься. – И он рассмеялся.

Юля покорно сняла платье и надела новое, которое лишь слегка прикрывало грудь. Машина остановилась на светофоре.

– Ну как тебе куколка? – спросил Штейн. Максим оглянулся, похотливо взглянул на Юлю и подмигнул ей.

– Ничего. Только вот полюбит ли меня такая красавица? – Рудаков дотронулся до Юлиной коленки. Юля дернула ногой.

– Конечно, полюбит, не сомневайся, – сказал Штейн.

Машина подъехала к отелю. В сопровождении Рудакова и Штейна Юля вошла в здание, и компания поднялась на лифте.

– Куда мы идём? – спросила Юля, увидев не ресторан, а холл с комнатами.

– Иди-иди, – подталкивая девушку, сказал Штейн.

Он открыл дверь номера. Юля испуганно взглянула на обоих мужчин.

– Нет-нет, прошу! – сказала она, поняв, что происходит.

Но Штейн втолкнул её в комнату, за ним вошёл Рудаков. Дверь закрылась.

Юля попыталась вырваться, но тщетно. Через считанные секунды она была в объятиях Рудакова, который жадно её целовать. Штейн выхватил из рук Юли сумку и вытряхнул содержимое на пол.

– Что ты делаешь? – закричала Юля, отпихивая Рудакова. Мгновенно в мыслях у неё пронеслось: как хорошо, что вещи, которые она взяла с собой, остались в её ящике в институте. Что было бы, если бы Штейн нашёл их сейчас? Эта мысль её ужаснула.

Штейн долго рассматривал Юлины вещи, потом нашёл мобильный телефон, включил камеру.

– Фотографирую вас, голубки, – рассмеялся он. – Любительская съёмка. Давай залезь ей рукой в трусы! – скомандовал Штейн и нажал на телефоне кнопку «Приблизить камеру».

Потом он уселся в кресло, достал из мини-бара бутылку с виски, налил в стакан и, закурив сигару, продолжил снимать Рудакова и Юлю на камеру.

«Нет! Нет!» – кричала Юля, но на её крики и просьбы никто не реагировал.

Отщёлкав безумное количество кадров и засняв видео, Штейн бросил телефон на пол и, сказав, что ему надоело быть всего лишь наблюдателем, начал расстёгивать пуговицы на рубашке…

Час спустя первым номер покинул Рудаков, завязывая галстук и заправляя смятую рубашку в брюки. Он спустился по лестнице, вышел из отеля, сел в машину и уехал.

Штейн медленно одевался в номере, глядя на обнажённую Юлю, лежащую на кровати в позе эмбриона. Девушка тихо плакала, вздрагивая.

– У тебя же сегодня премьера. Не опоздай! – противным голосом сказал Штейн.

Юля приподнялась, потянула на себя простыню.

– Ты сказал… – Юля говорила тихо, её голос дрожал, – что это будут съёмки в кафе.

– Девочка моя, какая разница, в кафе или в постели? Нужно же, чтобы все поверили, что у тебя с ним роман. Это будут ваши любительские съёмки. Телефон ты якобы случайно потеряла, я оставлю его себе.