Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая.

Оглавление

И как раз в это время, когда она подумала о Гостомысле, снизу послышался шум многих голосов. Что-то там произошло. Может быть, обманулись вои, может быть, Вадимир жив? Или на Буривоя яд не подействовал?

Испугав своим движением женщин, Велибора резко вскочила, и бросилась к двери…

Глава шестнадцатая

Поляна перед избушкой жалтонеса Рунальда, только что полная конников, и оттого словно бы сжавшаяся в размерах, снова стала просторной, когда сотня стрельцов Русалко разошлась по опушке леса позади избушки. Только два десятка вагров оставались рядом со своим воеводой, да те словене, что доставляли сюда Гостомысла. Гостомысл остался на крыльце рядом с Русалко, рядом с крыльцом, не покидая седла, ждал появления неизвестных всадников граф Оливье.

– Мне кажется, наши идут, – тихо сказал Телепень, по-собачьи поворачивая голову набок.

– С чего ты решил? – переспросил Гостомысл. – Я так вообще никого не слышу.

– Когда франки идут, у них броня звенит. А когда наши идут, кольчуги шелестят, как железная листва. Я сотню Русалко так услышал. И сразу подумал, что наши.

– Может оказаться, что отряд саксов, – высказал свое мнение сотник Заруба. – У них тоже большинство кольчуги носят.

– Недолго ждать. Скоро увидим, – сделал вывод всегда невозмутимый Русалко.

Ждать, в самом деле, пришлось не долго. Скоро на поляне появились конные вагры, сразу, как только из леса выезжающие, распрямляющиеся в седлах. Вообще по такой тропе, что вела к избушке жалтонеса, лучше пешком идти, и коня на поводу вести. Но многие вои пренебрегали этим, и предпочитали почти ложиться на шеи своих коней.

Первыми на поляну выехали, как и полагается, разведчики. Два десятка воев, готовых к любым неожиданностям. И сразу распределились по краям тропы. А четверо, увидев ждущих их у избушки, поскакали к крыльцу. Наверное, доспехи и шлем с перьями, что граф Оливье держал в руке, разведчиков смущали. Но, одновременно, вагры увидели своих, и потому торопились. А тут и сам жалтонес Рунальд на крыльцо вышел. Может быть, услышал приближение нового отряда, может быть, просто пришло время ему выйти. И, даже не взглянув на подъезжающих, жалтонес сделал знак рукой тем, что держали коней с растянутой лосиной шкурой, и распорядился:

– Заносите воеводу. На лавку рядом с печкой уложите. Рана на спине?

– Да.

– Лицом вниз положите, – и пошел в свою избушку первым, зная, что его приказ сейчас выполнят безоговорочно.

Вои сняли крепления шкуры с седельных лук, и аккуратно понесли Веслава. Когда они уже на порог ступили, вновьприбывшие вагры оказались у крыльца.

– Беловук, – позвал одного из подъехавших сотник Заруба. – Тебя к нам какие спехи принесли? Тебе сейчас место в Старгороде…

– Мое место там, где мне прикажет быть княже Бравлин, – сухо отозвался сотник Беловук, немолодой княжеский разведчик, мотнув головой так, что его лохматые брови качнулись, как волосы. – Княже послал тебя, Заруба, сюда, и не может назад дождаться. Потому и решил сам поехать. И меня с собой взял, чтобы я обезопасил его путь. А тебе следовало бы поторопиться в выполнении княжеской воли, и не заставлять Бравлина ждать с важным делом.

Заруба почти виновато склонил голову. Но он не хотел признавать свою вину. Заруба прибыл к избушке, чтобы от имени Бравлина поговорить с Гостомыслом, но только вот минуту назад впервые увидел княжича, вышедшего на крыльцо.

– Бравлин приехал? – удивился сам Гостомысл, и почему-то посмотрел не на выход тропы из леса, а на графа Оливье, который слушал своего толмача, и тоже показывал лицом изумление. В самом деле, появление князя Бравлина здесь, на лесной поляне, несомненно несло какие-то новости. Это могло одинаково значить и то, что король Карл отступил от Старгорода, и то, что Старгород пал, а Бравлин бежал из своей разрушенной столицы.

Беловук княжичу не ответил, только повернулся в седле, и протянул руку, показывая.

И, будто бы по его знаку, из леса стала выезжать кавалькада воев, в середине которой явно находился человек, которого вои охраняли, расставив во все стороны свои копья. Рассвело почти полностью. Но издали было трудно определить, что это за человек. Однако, расстояние от избушки до леса было не таким уж и большим, и скоро стало возможным узнать в середине строя крупную и крепкую фигуру князя Бравлина Второго. Сотник Заруба шагнул навстречу кавалькаде своего князя. Естественно, сотник не бегом бежал, что, может быть, и соответствовало бы моменту, но стало бы нарушением установившегося порядка, а лошади все равно шли быстрее, и встретились они совсем неподалеку от крыльца избушки.

Бравлин Второй выглядел озабоченным и сердитым. Под глазами немолодого князя повисли тяжелые мешки. Такое обычно бывало с ним после бессонных тревожных ночей. А нынешняя ночь, как все понимали, просто не могла быть спокойной.

Завидев Зарубу, Бравлин выехал из стоя в сторону, и подогнал коня.

– Здравствуй будь, княже! – сказал сотник.

– И тебе здравия, Заруба! Я уже отчаялся тебя дождаться. Подумал, что сгинул ты в этом опасном пути. Может, на хищных франков нарвался… – князь бросил взгляд на сидящего неподалеку в седле графа Оливье, нимало не заботясь, что тому могут перевести его слова. – Как ты выполнил мое поручение? Я вижу, княжич Гостомысл уже почти в здравии. Что он ответил тебе?

Сам Гостомысл стоял на самом краю крыльца, и прислушивался к словам Бравлина. И предпочел сам ответить на его слова, хотя они и не к нему были обращены.