Белые боги Конго

Оглавление

— Отчего ты плачешь, доблестный воин? — спросил Отец Карпов пригорюнившегося Нима Азила.

— Как же мне не плакать, — отвечал Ним, — если не могу я убить злую колдунью Шу, потому что не могу ее найти. А не могу я ее найти, потому как исчезла она непостижимым образом в неизвестном направлении, а исчезла она…

— Ладно, ладно, я понял тебя, о доблестный воин, — отвечал ему Отец Карпов, думаю, что смогу помочь тебе, если отгадаешь ты три загадки. Будешь ли ты отгадывать?

— О да, я буду отгадывать, ибо некуда мне деваться.

— Вот тебе первая загадка, о воин. Что написал великий мудрец Можаки-сан на борту своей ужасной железной машины?

— Это простой вопрос, о Большой Говорящий Рыб, это знает каждый ребенок в нашей просвященной стране, и если все твои вопросы будут так же легки, как этот, то скоро я смогу выполнить приказ моего сегуна. Мудрейший из мудрейших Можаки-сан начертал на борту своей ужасной огнедышащей машины четыре иероглифа, которые можно прочесть как «Паровые Машины Не Летают», и был прав, ибо это действительно так.

— Хорошо, Ним Азил, ты правильно ответил на этот вопрос. Слушай же второй вопрос, и пусть твои уши будут открыты для моих слов. Что услышал Попото-сан, включивши в первый раз свою говорящую машину?

— Сколько раз я могу угадывать? — спросил Ним Азил у Отца Карпов.

— Отгадывай трижды, но если ты не знаешь ответа, это тебе не поможет.

— Треск грозы, — сказал Ним.

Отец Карпов молча покачал головой.

— Рекламу памперсов? — попробовал Ним еще раз.

— Осталась у тебя лишь одна попытка, воин, — ответствовал Отец Карпов.

— А, — Ним Азил ударил себя по лбу, — в учебнике истории это было набрано мелким шрифтом, поэтому я не сразу вспомнил. Он услышал следующее: «Поздравляю открытием радио зпт желаю дальнейших успехов тчк целую зпт маркони тчк».

— Ну что же, воин, и эту загадку ты отгадал правильно. Слушай же последнюю загадку, и слушай внимательно, потому как отгадывать можно только один раз. Как в стране варваров, лежащей далеко на северо-западе, называется процесс, в результате которго шеф тайной полиции становиться королем?

Долго думал Ним Азил, сидя на берегу озера Либос, и от мыслей, бродивших табунами в его голове, волосы его поседели, а лоб покрылся морщинами. Наконец глаза его прояснились и он сказал:

— Я понял, о коварный Рыб, где здесь ловушка! Вначале я хотел ответить, что процесс этот называется «переворот», но потом вспомнил, что люди в той стране, о которой ты говорил, все делают наоборот, и поэтому ответ мой таков — процесс этот называется «свободные демократические выборы», что бы это не значило.

Замер Отец Карпов в прозрачной воде, затем загорелся синим колдовским пламенем, и превратился в прекрасную обнаженную девушку.

— Ты правильно ответил на мои вопросы, о воин! Меня зовут Шу. Хочешь ли ты убить меня? — обратилась она к Ниму, и голос ее был голосом ангела.

Посмотрел Ним Азил в ее глаза, и понял, что не сможет выполнить приказ своего сегуна, потому что любит ее всем сердцем. И загремел среди ясного гром, и появился в клубах дыма сегун Гон Ибаксы, и на лице его была маска гнева.

— Подлый шакал! — закричал сегун, — Ты не выполнил мой приказ! Все это время я следил за тобой. Ты выдержал испытание битвой, испытание бурей, испытание отчаяньем, а также испытание ума, но последее испытание, испытание любовью, сломило тебя. Умри же, потерявший лицо!

Гон Ибаксы обнажил мечи и бросился на Нима Азила. Ним Азил выхватил свой верный боевой серп и отразил первый удар сегуна, хотя это было не легко. Тогда сегун своим любимым ударом «маваси гери» выбил серп из руки Нима.

— Любимый! — вскричала колдунья Шу, успевшая полюбить нукера за его ум, — неужели мы умрем сейчас, так и не испив напитка радости из нашего кубка любви?!

«Нет», — мотнул головой Ним Азил, и последний сюрикен, которым он заколол себе волосы, со свистом вспорол горло сегуну Гону Ибаксы и, булькнув, исчез в водах озеро Либос, что у подножья горы Эгос, в той далекой стране, где мужчины, как женщины, женщины как рыбы, а рыбы как шницели в fastfood. Доблестный Ним Азил с колдуньей Шу отправились пить напиток радости из кубка любви в шатрах неизвестности, и никто о них никогда больше не слышал. Черепа же врагов, на которых сидел сегун Гон Ибаксы, заросли плющем и диким виноградом и более не пугают прохожих.

Что может быть проще желудя

— А теперь перейдем к овеществлению простых однородных предметов…

Голос учителя уплыл куда-то, наверно туда же, куда улетают на зиму мухи, и Шенг уставился в окно. За окном была осень. Тихо покачивалась ярко-желтая листва молодых дубков, росших вдоль аллеи, и блестела мокрая дорожка, выложення мелкой плиткой. «Среди этих дубков можно было бы замечательно пробежаться, — думал Шенг. — Наверняка там полно маленьких крепких желудей в смешных шляпках, которыми можно набить карманы, а потом кидаться ими в Общем Зале или в Спальне. И попасть Уку прямо в лоб…».

На этом размышления Шенга были грубо прерваны локтем его соседа, Ука, пребольно заехавшего в правый бок. Шенг мгновенно развернулся, чтобы наказать вероломного врага, но справедливое возмездие откладывалось — рядом с партой стоял учитель Сен и пристально смотрел на Шенга.

— Я тебя внимательно слушаю, Шенг.

Шенг неуверенно оглянулся, и, получив еще тычек от соседа, встал — Зубрящий Основы должен отвечать на вопросы учителя стоя — одно из многочисленных правил Школы-под-Горой.

— Я… Я не услышал вопрос, учитель Сен.