Ночные шорохи

Оглавление

Сестры дружно расхохотались, и Слоан торжественно подняла бокал.

— За нас. За то, что с честью выдержали испытание первым свиданием.

— За нас, — повторила Парис, чокаясь с сестрой, — и за всех девушек, которым не повезло с кавалерами.

Словно возникший из воздуха официант вручил им меню. Всеми силами стараясь сохранить атмосферу доверительной близости, Слоан заговорщически спросила:

— Какое блюдо ты не любишь больше всего?

— Брюссельскую капусту. А ты?

— Печенку.

— Говорят, если печенку подать с…

Слоан покачала головой:

— Печенка в любом виде несъедобна. Может, мы все-таки неродные сестры? А вдруг меня удочерили и… Что тут смешного?

— Да я всего лишь повторяю то, что слышала от других. Сама я ненавижу печенку. Меня от нее тошнит.

— Рвотный рефлекс — самое веское доказательство, — убежденно заметила Слоан, но Парис неожиданно строго нахмурилась.

— Вовсе нет. Вот сейчас я задам последний, самый трудный вопрос, а ты хорошенько подумай, прежде чем ответить. Как насчет томатного супа?

Слоан скривилась и вздрогнула, и обе дружно захохотали. Официант поставил корзинку хлебных палочек, и Парис рассеянно переломила одну.

— Ты когда-нибудь была замужем?

— Нет, — покачала головой Слоан. — А ты?

— Почти. Обручилась в двадцать пять. Генри было тридцать два. Мы встретились в Санта-Барбаре на какой-то театральной премьере, а два месяца спустя объявили о помолвке.

Слоан, придирчиво оглядев корзинку, выбрала себе хлебную палочку.

— И что было дальше?

— На следующий день отец выяснил, что Генри разведен, а его бывшая жена с двумя детьми живет в Париже, Собственно говоря, ничего тут особенного нет, если бы он не скрыл это от меня. Наоборот, все время твердил, что никогда не был раньше женат.

— Представляю, что ты пережила.

— Сначала пришлось нелегко. Отец с самого начала не доверял Генри…

Слоан без труда представила, какую жизнь устроил Картер дочери. Сочувствия, во всяком случае, Парис вряд ли дождалась.

Сердце Слоан сжалось от гнева и сострадания. Как ужасно, что рядом не оказалось ее или мамы и некому было помочь Парис пережить трудные времена.

— Откуда твой отец узнал?

— Он и твой отец тоже, — напомнила Парис с печальной улыбкой. — Когда я стала встречаться с Генри, папа нанял частных сыщиков, чтобы узнали всю его подноготную, но отчет из Европы пришел слишком поздно.

Слоан брезгливо поморщилась. Что же он за человек, если не стесняется следить за собственной дочерью!

— Скажи, он обычно так поступает со всеми твоими друзьями?

К полнейшему изумлению Слоан, Парис кивнула с таким видом, словно во всем этом не было ничего необычного.

— И не только с друзьями, но и с теми ранее не знакомыми людьми, которые начинают чересчур часто бывать у нас в доме. Его доверие не так-то легко заслужить. — Она рассеянно повертела в пальцах хрустящую палочку. — Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом. Моя разорванная помолвка не заслуживает и минуты нашего драгоценного времени.

После этого часы полетели как на крыльях, заполненные нерешительными вопросами, честными ответами и улыбками, становившимися все более теплыми и дружескими, по мере того как два, казалось бы, чужих человека обнаружили неразрывную связь между собой. Игнорируя официантов, еду и оценивающие взгляды мужчин, прекрасная брюнетка и ослепительная блондинка сидели под полосатым зонтиком и дружно строили мост через пропасть длиной в тридцать лет.

Глава 20

По дороге домой, сидя рядом с Парис в машине, Слоан чувствовала, словно магия любви и доверия озарила красотой весь Палм-Бич. Небо сверкало синим хрусталем, облака казались пушистыми белыми одуванчиками. От величия безбрежного водного пространства захватывало дух, прибрежный песок переливался золотом. Цвета стали более яркими, звуки отчетливыми, а морской воздух вливал живительные силы.

Только вчера она и Парис были чужими и считали друг друга врагами, теперь же стали не только сестрами, но друзьями и союзниками. Она взглянула на Парис. Ответная улыбка сестры светилась тем же тихим изумлением и восторгом.

— Мы не успели поговорить о Поле и тебе, — торопливо пробормотала Парис, когда они подъехали к дому. — У вас это серьезно?

Слоан замялась, потрясенная внезапным и не слишком приятным сознанием того, что ложь и скрытность, на которые ее толкает Пол, могут поставить под угрозу их чудесные новые, но такие хрупкие отношения. Если Ричардсон не обнаружит доказательств виновности Картера, стоит, пожалуй, пощадить Парис и утаить от нее горькую правду. В этом случае Слоан необходимо придумать достаточно вескую причину, чтобы объяснить, почему она предпочла не говорить, где в действительности работает. Но если улики будут неоспоримыми, Парис непременно узнает, что все это время ее обманывали, — и что тогда будет?

Но так или иначе, а Слоан в безвыходном положении. Она не может выдать Пола, но в то же время постарается как можно ближе придерживаться правды, чтобы независимо от исхода дела Парис не чувствовала себя одураченной.

— Знаешь… мы в самом деле всего лишь друзья. Я боялась ехать одна, но Пол убедил меня согласиться и… и предложил сопровождать.

— Он верный товарищ, — кивнула Парис. — И такой симпатичный! Из тех людей, которым можно довериться с первого взгляда.

Слоан сделала мысленную зарубку в памяти никогда не полагаться на суждения Парис о мужчинах.

— А как насчет тебя и Ноя? — в свою очередь, осведомилась она, стараясь поскорее уйти от скользкой темы. — Картер сказал, что вы практически помолвлены.