Мистер Кларнет

Оглавление

...

«Господь – Пастырь мой… Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена».

Подошла горничная:

– Le diner est servi.

– Спасибо, Карин, – сказал Карвер. – Пойдемте поужинаем. Надеюсь, вы приехали с пустым желудком.

Они направились к двери. Аллейн и Франческа поднялись и последовали за ними. Макс вдруг понял, что на некоторое время полностью забыл об их существовании.

11

Ужин подавали две горничные в черных платьях и белых фартуках. Молчаливые, ненавязчивые, несуетливые. Возникали и исчезали как тени.

Первое блюдо – два перекрещенных ломтика пармской ветчины, обложенные кусочками охлажденной канталупы, белой мускатной дыни, подмаренника и арбуза, отформованных в виде раковин улитки, квадратиков, треугольников и звездочек.

Пол в столовой, был такой же, как в гостиной – паркет в черно-белую клетку. Здесь доминировал большой банкетный стол на двадцать четыре персоны. Столовая ярко освещалась двумя огромными канделябрами. Слева на стене висел портрет Джудит, стол украшали три вазы с искусственными лилиями. Густав занял место во главе стола. Справа Аллейн, слева напротив него Франческа, рядом с ней Макс.

Столовый прибор его озадачил. Он не был знаком ни с какими церемониями, ни с этикетом. Водил жену в рестораны, а еще раньше подружек, но там все было по-простому. Еще проще на вечеринках копов, похожих на студенческие. Все шутили и прикалывались.

Занимаясь ветчиной, Макс поглядывал на Карверов. Они почему-то начали с арбуза. Ели молча, не глядя друг на друга. Тишину в этой просторной столовой нарушало лишь постукивание металла о фарфор. Густав зафиксировал взгляд на еде. Макс заметил, как подрагивает его рука, когда он подносил вилку ко рту. Аллейн накалывал кусочки, словно пытался раздавить острием карандаша двигающегося зигзагами муравья. Он подносил кусочки арбуза ко рту и хватал, как ящерица проглатывает муху. Франческа держала столовые приборы, как вязальные спицы. Разрезала ломтик арбуза на еще меньшие кусочки, отправляла в рот, практически его не открывая. Макс обратил внимание, какие у нее тонкие и бледные руки. Франческа чуть подрагивала. Казалось, внутри у нее кипело какое-то беспокойство. Несчастная пара. Ничего не осталось. Спят в разных спальнях. Вероятно, продолжают ссориться или уже вообще почти не разговаривают друг с другом. И ребенок тут ни при чем. Макс был уверен: у Карвера на стороне кто-то есть. Он следит за своей внешностью и вообще еще хоть куда. А Франческа сдала. Бедная женщина.

– Вы давно живете на Гаити, миссис Карвер? – спросил Макс, полагая, что нужно завести беседу. Его вопрос прозвучал неожиданно громко. Отец и сын посмотрели на него, потом на Франческу.

– Давно, – промолвила та поспешно и почти шепотом, словно какое-то неписаное правило запрещало ей разговаривать с Максом. Голову она не повернула, лишь стрельнула глазами.

Макс с трудом проглотил кусочек ветчины и принялся за другой.

– Расскажите, Макс, как там в тюрьме? – неожиданно спросил Густав.

– Отец! – Аллейн шумно вздохнул, недовольный бестактностью старика.

– Я не против поговорить об этом, – отозвался Макс, глядя на Аллейна. Он ожидал, что Густав станет расспрашивать его о прошлом. – Понимаете, мне не следовало брать дело Гарсиа. Там было много личного. Мы дружили семьями. Вначале это были друзья жены, потом стали моими. Иногда они оставляли у нас свою дочку Мануэлу.

Она снова возникла перед мысленным взором. Четырехлетняя, но уже проглядывали черты взрослой девушки. Изящный нос, карие глаза, каштановые волосы, дерзкая улыбка.

Маленькая индианка. Она любила Сандру, звала ее «тетя». Иногда просилась к ним провести ночь, даже когда родители находились дома.

– У Ричарда и Луисы было все, что может пожелать человек. Семья миллионеров. Они много лет пытались завести ребенка, однако постоянно возникали сложности. У Луисы было три выкидыша, доктора утверждали, что забеременеть она больше не сможет. Когда на свет появилась Мануэла, это восприняли как чудо. Они обожали маленькую дочку.

Мануэла характером была в отца, спокойная, рассудительная. К Максу она относилась настороженно, но виду не подавала. Была с ним неизменно вежлива, в лицо называла «дядя Макс», а за глаза «Макс» или «он». Макс слушал и улыбался.

– Когда от них потребовали выкуп, они сразу позвонили мне, – продолжил он. – Я сказал, идите к копам, они ответили: похитители предупредили, что девочка умрет, если они обратятся в полицию. Обычное дерьмо, какое показывают в кино и по телевизору. Никогда не нужно доверять похитителям детей, и то, что они предупреждают не обращаться к копам, ничего не значит. В девяти случаях из десяти жизнь ребенка все равно под угрозой. Я сообщил об этом Ричарду, но он по-прежнему хотел играть по их правилам. Попросил меня стать посредником. Я должен был оставить выкуп в условленном месте и ждать звонка похитителей, когда они объяснят, где найти Мануэлу. Положил конверт с деньгами рядом с кабиной телефона-автомата в Орландо. Его подобрал какой-то парень на мотоцикле. Меня он не видел. Я прятался на противоположной стороне улицы. Мне удалось записать номер мотоцикла. Они так и не позвонили. Я передал описание мотоцикла и приметы парня своему другу, с которым раньше работал в полиции. Парня быстро вычислили. Это был один из служащих Ричарда. Я вытянул из парня всю нужную информацию, а затем сдал в полицию. Он заявил, что Мануэлу держат в одном доме, в Орландо. Я поехал туда, но ничего не нашел. Она пропала.