Мистер Кларнет

Оглавление

Макс назвал.

– Но лучше я позвоню тебе, Джо. Потому что не знаю, когда вернусь.

– Хорошо.

– Если понадобится, ты можешь обеспечить кое-какую судебную экспертизу?

– Зависит от материала.

– ДНК, тип крови, отпечатки пальцев.

– С этим порядок. Несложно. Только не посылай все тело… или «цыпленка».

– Постараюсь. – Макс рассмеялся.

– Как там дела? – спросил Джо.

– Только начинаю.

– Если бросишь прямо сейчас, то потеряешь лишь деньги. Помни это, брат.

Макс забыл, насколько хорошо его знает Джо. Очевидно, уловил в голосе неуверенность. Он хотел рассказать о подростках, чуть не убивших его по дороге из бара «Купол», но решил, что самое лучшее – это забыть. Все мысли должны быть сосредоточены на деле.

– Я буду помнить, Джо, не беспокойся.

В трубке звучала музыка. Брюс вовсю молотил по гитаре и верещал на губной гармошке. Макс заключил, что у Джо сейчас один из блаженных моментов. Он слушает музыку рядом с любимой семьей.

Будь счастлив, дружище!

Часть третья

16

– Макс, от вас пахнет спиртным, – сказала Шанталь и рассмеялась.

Да, вчерашняя ночь даром не прошла. Он умылся, почистил зубы, но ромом разило. Причем не только изо рта, но и отовсюду. В салоне автомобиля это чувствовалось отчетливо.

– Извините, – пробормотал Макс и начал разглядывать в окно пригороды Порт-о-Пренса.

– Не обижайтесь, это я так. – Она улыбнулась.

– А я и не обиделся. Мне нравятся люди, которые говорят то, что думают. С ними легче найти общий язык.

Сама Шанталь благоухала. Ее окутывал свежий, изысканный аромат цитруса, делал невосприимчивой к его запахам. Она была в бирюзовой блузке с короткими рукавами, линялых синих джинсах и туристских ботинках. Волосы собраны сзади в «хвостик». Солнцезащитные очки, в кармане блузки авторучка и небольшой блокнот. Шанталь была готова к работе.

Она приехала рано, в семь тридцать, в запыленной «хонде». Ветровое стекло выглядело, будто его не мыли год. Макс завтракал. Он сказал горничной Руби, чтобы она поджарила яичницу-глазунью, но Руби его не поняла и приготовила омлет с лепешками из маниоки. Все равно было сытно и вкусно.

Он запил омлет крепким черным кофе и бокалом грейпфрутового сока.

– Повеселились ночью? – спросила Шанталь.

– Пожалуй, да.

– Ходили в «Купол»?

– Откуда вы знаете?

– Здесь поблизости не так много баров.

– Вы там бывали?

– Нет, мне в баре появляться нельзя. – Она засмеялась. – Принимают за шлюху.

– Ну что вы, – возразил Макс, – для шлюхи вы слишком элегантны.

Вот, сделан первый шаг. Комплимент, который можно понимать и так и этак. Теперь могут быть два варианта развития событий: либо она подхватит пас и отобьет в его сторону, либо даст понять, что тут не клюет.

Шанталь ухватилась за руль чуть крепче, чем следовало, устремила взгляд на дорогу.

– Не думаю, что ваши соотечественники понимают разницу.

Она не приняла пас. Это не был категорический отказ, но и не поощрение. Не исключено, что Шанталь уже обожглась с одним или двумя мужчинами. Вот и ведет себя настороженно.

Она включила приемник, прибавила громкость. Машина резко свернула налево, и стал виден Порт-о-Пренс, распростершийся в нескольких милях внизу.

В центре было очень много американских военных. Над Национальным дворцом реял красно-голубой флаг Республики Гаити. Вокруг десяток джипов «хаммеров» с пулеметами, морские пехотинцы в бронежилетах. Здесь обитал президент, преемник и бывший соратник Аристида, бывший пекарь и, по слухам, алкоголик, по фамилии Преваль. Он будет править этой страной, пока хозяева дергают за ниточки.

– Чертовы американцы! – буркнула Шанталь и посмотрела на Макса. – Не обижайтесь.

– Я и не обижаюсь. Вам не нравится, что здесь происходит?

– Вначале нравилось, но потом осознала, что интервенция – просто предвыборная пиаровская акция Клинтона. Он прокололся на Сомали, где США подверглись унижению, доверие к нему пошатнулось. А тут под боком беззащитная страна с чернокожим населением, куда можно явиться для установления «свободы и демократии». Вы знаете, что переговоры с хунтой вел Джимми Картер?

– Да, – отозвался Макс, – видел по телевизору. Я его терпеть не могу, этого Мистера Права Человека, придурка. Он смешал Майами с дерьмом.

– В восьмидесятом? Когда было нашествие в бухту Мариэль?

– Да. Славный был город. Добропорядочные пенсионеры, в основном евреи. Если кубинцы, то исключительно непримиримые противники Кастро. Все тихо, мирно, преступность почти на нуле. И вдруг Кастро посылает сюда на лодках своих психов и уголовников, а этот идиот их принимает. Там, конечно, были и нормальные законопослушные беженцы, которые мечтали о жизни на свободе, но зачем же было всех брать без разбора. Копам тогда досталось, скажу я вам. Вначале мы не понимали, что за напасть нас поразила. Только что Майами был милым городком, куда привозили на отдых детей, и неожиданно в считанные месяцы стал криминальной столицей США.

– Полагаю, вы голосовали за Рейгана?

– В восьмидесятом за него отдали голоса все копы в Майами.

– Я-то была за демократов. В девяносто втором голосовала за Клинтона, а до него за Дукакиса. – Шанталь помолчала. – Слышали, как проходили так называемые переговоры между Картером и главой хунты генералом Седрасом?

– Нет. Расскажите.

– Прибыл Картер. Ну, свита, репортеры, телевидение. Он встретился с генералом Седрасом и его женой. Собственно, переговоры вела миссис Седрас. Она уговорила Картера согласиться, чтобы каждому члену хунты выплатили по десять миллионов долларов, обеспечили свободный выезд из страны и никакого судебного преследования. Вот так решили вопрос. Потом ей захотелось, чтобы американцы взяли под защиту их дома. Картер дал уговорить себя, чтобы правительство США взяло в аренду их дома для персонала посольства. И этот вопрос решили. Наконец – вот здесь чуть все не рухнуло – миссис Седрас обнаглела и потребовала, чтобы в Венесуэлу, куда они отправлялись, перевезли ее любимый черный кожаный диван. Картер отказал. Почему? Не был уполномочен платить транспортной компании за перевозку. Его тревожило лишь это. Они долго препирались, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Когда переговоры оказались под угрозой срыва, Картер позвонил Клинтону, поднял его с постели, объяснил ситуацию. Клинтон пришел в ярость. Устроил Картеру разнос, кричал на него так, что слышали в соседней комнате. Однако потом согласился, и диван поехал в изгнание с хунтой.