Операция «Минотавр»

Оглавление

145

В кабинете, стараясь не прикасаться к конверту, стал листать секретный справочник Министерства обороны, пока не нашел нужный адрес. Его он также написал на конверте печатными буквами.

Сунув конверт обратно в карман рубашки, он надел фуражку и сказал секретарше, что вернется через десять минут.

Он опустил конверт в почтовый ящик на площади у входа в здание, после чего вернулся в свой кабинет.

Глава 29

Вице-адмирала Генри хоронили в среду на Арлингтонском национальном кладбище. По настоянию его старшей дочери церемония проходила на открытом воздухе. Присутствовали все высокие чины Министерства обороны, так что Джейк Графтон очутился среди рядовых. Политики, управлявшие вооруженными силами, сидели справа от прохода, слева расположились адмиралы и генералы, заняв места строго по старшинству. Оркестр играх траурный марш, а Ройс Каплинджер, Джордж Ладлоу и начальник штаба ВМС произнесли короткие речи.

Джейку с его места были видны лишь затылки больших шишек. Слева тянулись ряды стандартных белых надгробий, выстроившиеся по безукоризненному ранжиру на поросшем травой склоне.

Направо находилась приземистая громада Пентагона – за головами собравшихся виднелась лишь верхушка здания.

Тайлер Генри всю жизнь носил мундир, и Джейк не сомневался, что траурная церемония на этом кладбище, среди могил военных, получила бы одобрение адмирала. В конце концов, он погиб как солдат, сражаясь за то, во что верил.

Все на этих похоронах было настоящим. Генри действительно погиб. И люди, присутствующие тут, реальны, и информация Советам передавалась настоящая, и Чад Джуди действительно пытался похитить файл «Афины». И тем не менее…

Слушая речи, Джейк Графтон снова перебирал в уме все, что знал о «Минотавре». Знал он очень мало, но ему казалось, что он понимает, что за всем этим кроется. Хотя, может, и это иллюзия.

Вернувшись в кабинет, он снова пошел к копировальной машине за бумагой. На этот раз он написал:

...

«Я знаю, что вы „Минотавр“».

Надписав тот же адрес, он опустил конверт в почтовый ящик на площади по дороге на автобус в Пентагон, направляясь на очередное совещание.

* * *

В четверг было объявлено, что различные комитеты Конгресса одобрили закупку флотом самолета TRX в качестве штурмовика А-12. Хотя график закупок был сокращен, что удорожало каждую машину на пять миллионов долларов, у всех было праздничное настроение. Днем Джейк и адмирал Данедин угощали всю группу пивом у «Гаса» – в закусочной на первом этаже здания по Джефферсон-плаза, 1.

– Если бы вы были светским человеком, Графтон, – заметил Роб Найт, – вы бы сводили нас в «Амелию» в вестибюле метро.

– Я не светский человек. Вы правы.

– Остаются еще два слушания, – продолжал Роб. – Пока не выделены ассигнования, мы имеем только пустую бумажку.

Данедин был в хорошем настроении. Он смеялся и шутил с подчиненными, явно довольный, что хоть ненадолго ощущает себя просто одним из парней за этим столом, как в былые времена. Те офицеры, с которыми он начинал службу, уже вышли в отставку, кроме двоих или троих, дослужившихся до вице-адмиралов.

Остальные играли в гольф в Фениксе и Орландо, продавали страховые полисы в Вирджиния-Бич или катера в Сан-Диего либо работали в военно-промьшленных фирмах.

В конце концов Данедин очутился рядом с Джейком. Улучив момент, когда они остались одни, он сказал:

– Действительно жаль Тайлера Генри. Знаете, через три месяца он должен был уйти в отставку.

Джейк этого не знал.

– У него был небольшой домик на побережье в штате Мэн. Очень давно. Там он собирался провести остаток дней и говорил, что если никогда больше не услышит зов свободы, то как-нибудь это переживет. – «Зовом свободы» на профессиональном жаргоне назывался шум реактивных двигателей.

– По-моему, человек через какое-то время просто перегорает, – заметил Джейк.

– Видимо, да. Где-то выигрываешь, где-то теряешь, но все же надеешься на лучшее. Даже политики, и те пытаются.

Джейк вспомнил этот разговор на следующей неделе, наблюдая, как Ройса Каплинджера распинают в сенатском подкомитете по ассигнованиям. Его гоняли, как мальчишку, целый день. Хотя Джейка вызвали повесткой, его не поставили на трибуну. Он был очень доволен.

После заседания Каплинджер остался для неформальной беседы с сенаторами.

Джейк и сопровождавший его Бабун Таркингтон ушли. В дверях они наблюдали, как Каплинджер и сенатор Дюкен пожимают руки друг другу. Тогда-то Джейк и вспомнил слова Данедина.

* * *

Еще через неделю состоялось закрытое заседание комитета по ассигнованиям палаты представителей. Каплинджер провел на трибуне три часа, Ладлоу – два.

После ленча настала очередь Джейка выйти на ковер. Три часа спустя конгрессмен Саманта Стрейдер звучно прочистила горло, приготовившись к бою.

Стрейдер было за пятьдесят, она носила перманент и сильно косила. Одна из двух демократов, избранных в палату от ее штата, она представляла округ в центре столицы штата, единственный с большим удельным весом национальных меньшинств. Ее положение благодаря этому обстоятельству было весьма устойчиво, она переизбиралась без всякой борьбы раз двенадцать, но до последнего времени мало кто за пределами родного штата знал ее. На последних выборах она публично заявила, что будет выставлять свою кандидатуру в президенты, как единственная женщина. Кампания ее быстро выдохлась, натолкнувшись на многочисленные политические и финансовые препятствия, зато ее фамилия и лицо успели сделаться известными от океана до океана. Пока она оставалась в свете софитов, она всячески дразнила и уязвляла реальных претендентов и наслаждалась всеобщим вниманием. Косоглазие у нее сделалось при этом еще заметнее.