Операция «Минотавр»

Оглавление

Камачо взглянул на снимок. На нем были слова и шифры:

...

«Интерес. Золото. TS 849329.002ЕВ».

– А фотографии?

– Вышли плохо. Она снимала паршивой камерой с неподвижным фокусом. – Сотрудник лаборатории подал Камачо пачку фотоснимков. Он бегло просмотрел их и разложил на столе. Затем встал и принялся не спеша изучать фотографии.

– Вот. – Он взял снимок человека в шляпе и длинном плаще. Видно было только нижнюю половину лица, и та размазана. Но, несомненно, белый. На других снимках были черные парни. – Сделайте развертку лица и попробуйте прогнать через компьютер.

Человек из лаборатории посмотрел на оборот снимка, чтобы найти номер негатива. Он извинился и ушел. Камачо сел и принялся изучать это лицо. Пухлые щеки, закругленный подбородок, нос, скорее всего, мясистый. Он снял трубку:

– Дрейфус, принесите справочник персонала советского посольства.

Камачо и Дрейфус проспорили двадцать минут, но в конце концов пришли к согласию. На снимке миссис Джексон был изображен Василий Починков, помощник сельскохозяйственного атташе советского посольства.

– Это черные головорезы, – Камачо хлопнул по пачке фотографий. – Отнеси их в окружную полицию и проверь. Видимо, они там есть.

* * *

– Отец согласился, что при таких обстоятельствах я должна ехать.

– Спасибо, мама. Спасибо, – прошептала Люси.

– Ты должна поблагодарить и отца. На эти деньги он хотел сделать последний взнос за новую машину.

– Да, – вымолвила Люси, с трудом сдерживая слезы.

– Он тебя тоже любит, Люси. Он всегда хотел тебе добра.

– Я знаю, мама.

– Я прилечу послезавтра в час дня. В аэропорт Даллес, – она назвала номер рейса. – Ты меня встретишь?

– С детьми. Огромное спасибо, ма. Ты мне действительно нужна.

– Я знаю, доченька, знаю. Не говори Терри, что я приезжаю.

* * *

Со своего места у окна Джейк рассматривал горы и леса сквозь разрывы в облаках, пока «Боинг-727» шел на снижение. Горные хребты тянулись к северо-востоку, между ними мрачно темнели долины, оживляемые только россыпями городков и деревень.

Над долиной Шенандоа пилот прекратил снижение. Джейк почувствовал, что нос слегка задрался и двигатели запели чуть громче. Поднялось левое крыло, и пилот лег на новый курс, продолжая снижаться. Это долгое скольжение к земле, решил Джейк, – лучшая часть полета после многих часов в стратосфере. Он закрыл глаза и ощутил себя единым целым с самолетом, пока пилот выравнивал крылья и снова снижал мощность двигателей. Он словно чувствовал приборы, держал в руках ручку управления и сектор газа…

– Вы пристегнулись, сэр?

– О да. – Джейк приподнял газету с колен, чтобы стюардесса могла убедиться в этом. Она заученно улыбнулась и прошла дальше.

Возвращаться из поднебесья надо плавно и медленно, чтобы насладиться этим ощущением сладкой горечи. Скорость и высоту, позволяющие так сильно вознестись над землей, следует отдавать понемногу, а не… Черт! Зачем это? Желать того, чего вернуть нельзя? Перестань, Графтон! Не смей мечтать о том, что безвозвратно ушло.

Сбросить обороты, почти до холостых. Он услышал тонкий вой привода закрылков и взглянул на крыло. Пилот сливал лишнее горючее, несомненно, по приказу диспетчера. До земли оставалось чуть больше тысячи метров, уже различались огоньки машин. Фермы, городки, дороги, темные леса – все проплывало внизу, а пилот уже опорожнил крыльевые баки и заложил разворот влево, который выведет его на подход к аэропорту Даллес. Джейк подождал. Он был вознагражден: со стуком и ворчанием откинулись створки, и главные подвески шасси вывалились в набегающий поток воздуха.

Ты слишком сильно жалеешь об этом, оказал он себе. Слишком.

Кэлли стояла в толпе ожидающих. Когда Джейк вышел из автобуса, подвозившего пассажиров к терминалу, он сразу увидел ее, улыбнулся и наскочил на ходу на дородную даму, которая нагнулась, чтобы обнять двух детей. Дети отчаянно радовались встрече с бабушкой, создав затор на выходе. Кэлли наблюдала за этим с веселой улыбкой.

– Привет, мамуля, – сказал Джейк, обнимая ее за плечи. Улыбка сделалась еще шире, и в глазах появились искорки.

– Привет, папочка.

– Надеюсь, мы не будем делать этого? Называть друг друга папочкой и мамочкой?

– Может, и будем. Время от времени.

– Скучала за мной?

– Так, самую малость. Я уже привыкаю, что ты рядом со мной.

Глава 10

Самолет на Вашингтон был переполнен. По какому-то необъяснимому стечению обстоятельств Бабуну досталось место у окна, а Рите – среднее рядом с ним. Она просила место у прохода или у окна, но замотанная кассирша заявила, что других мест нет. Рита окинула взглядом длинную очередь жаждущих сдать багаж и получить билет, затем повернулась к кассирше и усмехнулась.

– Ладно, спасибо и на том.

Моравиа зачесала волосы назад и стянула их в пучок. Белая флотская пилотка ладно сидела у нее на макушке. Утром она накрасилась, и Бабун заметил неровно наложенный грим на правой щеке. Единственное несовершенство, которое он обнаружил. Синий форменный китель и юбка подчеркивали ее изящную фигуру, делая ее неброской, но привлекательной. Бабун глубоко вздохнул и вслед за ней отошел от кассы. Пришлось ускорить шаг, чтобы догнать Риту.

– Давай купим что-нибудь почитать, – предложил он. – Еще есть время.

Она согласилась. У витрины киоска Бабун жадно поглядывал на журналы «Плейбой» и «Пентхаус» – их обложки были закрыты черным пластиком, дабы не раздражать прыщавых школьников или гневливых пожилых дам. Может, купить журнальчик и почитать в самолете? Вот уж задергается Моравиа! Он скосил глаза – она разглядывала журналы для добропорядочных солидных женщин. Не стоит. Он принялся созерцать ряды книг в мягких обложках и, наконец, выбрал одну из них – Курта Воннегута. «Бойня номер пять» была любимой книгой Бабуна. Воннегут знал, что жизнь – это безумие, и Бабун в глубине души прекрасно это сознавал. Сейчас он взял другую книгу Воннегута – «Галапагос».