Неподражаемый доктор Дарвин

Оглавление

Милли энергично закивала.

— Мой собственный вопрос. Как мог он проходить через стенки дилижанса, да еще так, что его никто не замечал?

Дарвин приподнял брови и вопросительно поглядел на Данвелла. Тот качнул головой.

— Не проходить, а просачиваться. Потому что на самом деле призрак был простым газом. Прославленный месье Лавуазье демонстрировал его мне в Париже. Этот газ крайне легко готовится, обладает слабым сладковатым запахом, от него люди сперва веселятся, а потом быстро теряют сознание. Вот что вы, полковник Поул, впустили в кабриолет, когда там находились Брэндон и Кэтлин. Я экспериментировал — на себе — и выяснил, что на коротких сроках этот газ совершенно безопасен. Как только пассажиры засыпали, в запасе оставалось добрых пять минут, прежде чем свежий воздух из раскрытой двери привел бы их в чувство.

— И опять-таки доказательство было прямо у меня перед носом — а я его проигнорировал, — нахмурился Дарвин, запихивая в рот глазированную сливу. — Второе ограбление — дождь стеной. Пассажиры отсырели. Но ведь дилижанс не протекает — я сам осматривал. Значит, там кто-то побывал. А если пассажиры этого не видели, значит, они спали.

— Но для чего вообще эти грабежи? — Милли смутилась еще пуще прежнего. — Ей-богу, Ричард, ведь не для того же вы приехали из Франции, чтобы грабить своих же родственников? А вдруг вас бы поймали?

— Поймали на воровстве того, что и так по справедливости принадлежит ему? — В первый раз за все время вступила в разговор Кэтлин. Высокие скулы ее чуть порозовели. — Он имел полное право брать…

— Нет, Кэти. — Ричард Данвелл сжал руку нареченной, взглядом призывая к молчанию. — Я и вправду крал, просто потому, что мне нужны были деньги, чтобы оставаться здесь. Когда я ехал сюда, то не думал задерживаться надолго. Хотел лишь взглянуть на тебя и убедиться, что все хорошо. Твое лицо сказало, что это не так. А стоило мне увидеть Брэндона и понаблюдать за его походкой, я понял, что просто не могу уехать.

— Походка Брэндона? — Милли Мередит бросила на Дарвина пораженный взгляд, в котором забрезжило понимание. — Счастье и здоровье…

Доктор важно кивнул.

— Кэтлин повезло вдвойне — даже втройне. Она избежала чудовищного союза и выйдет замуж за здорового и честного человека.

— Довольно-таки честного. Но не совсем. — Поул щелкнул пальцами и повернулся к Данвеллу. — Полноте, Ричард, признайтесь. Вы подговорили юного Джорджи с каретного двора солгать ради вас. Он сказал, что вы уже давно водите карету из Сент-Остелла в Данвелл-Коув, чем убедил меня, что вы-то по крайней мере не призрак.

Данвелл нахмурился.

— Джорджи так и сказал? Даже не знаю, как объяснить его слова. Говорю же вам, я прибыл в Англию чуть больше двух месяцев тому назад, услышав о готовящейся свадьбе. И я ничего не говорил Джорджи.

— То есть он соврал по собственному почину?

— Да нет, Джейкоб. — Дарвин съел все, что находилось в поле видимости, и теперь благостно откинулся на спинку стула, пожирая глазами Милли Мередит — нельзя сказать, что к ее неудовольствию. — Сперва я, как и вы, был озадачен двуличностью Джорджи. Но потом понял, что парень не лгал. Он сказал чистую правду — по своим понятиям.

Дарвин показал на бассета, который растянулся у ног хозяина и блаженно лизал его руку.

— Разве для десятилетнего мальчишки — или собаки — два месяца не равны целой вечности?

БЕССМЕРТНЫЙ ЛАМБЕТ

Утро грозило дождем — и он таки пошел. Старая кобылка, без особых усилий тянувшая за собой легкую двуколку, отозвалась на первые удары теплых капель возмущенным ржанием и раздула ноздри, но, понурив голову, продолжала брести вперед сквозь потемневшее летнее утро.

— Говорил же я вам, Эразм, — Джейкоб Поул торжествующе глянул на своего спутника, — как вчера вечером задул восточный ветер, так я нутром почуял — дождя не миновать.

Дарвин поерзал на сиденье, придвигаясь ближе к полковнику, вытащил из бокового ящичка окованный медью прибор и сумрачно поглядел на него. — По-прежнему показывает «ясно».

— И не успокоится, пока мы не промокнем насквозь. Бьюсь об заклад, мои старые кости в любой день недели дадут сто очков вперед этому вашему новомодному приспособлению.

— Пожалуй, я начинаю думать, что вы правы. — Дарвин посмотрел на тучи, надул и без того толстые губы и покачал головой. — И все же мой барометр построен на основании неопровержимых научных принципов, тогда как поведение ваших суставов остается одной из непостижимых тайн жизни. Уж не окажется ли, что здесь, в Восточной Англии, мне придется заново постигать уроки, заученные в Личфилде? Возможно, эту штуковину надо как-то перенастроить применительно к местным широтам…

Не обращая внимания на струйку воды, что уже бежала вниз по широкополой фетровой шляпе, доктор задумчиво постучал пальцем по барометру. Джейкоб Поул наблюдал за его манипуляциями скептически.

— Жаль, что вы не можете перенастроить еще и меня. От дождя у меня ломит кости совершенно одинаково — что в Личфилде, что в Калькутте. А вот кабы мы, как я предлагал, подождали часок-другой в гостинице, сидели бы сейчас в тепле и уюте, распивая бутылочку доброго портвейна.

— Ага, а к вечеру бы заработали такую подагру, по сравнению с которой все ваши нынешние боли просто пустяк, — парировал Дарвин.

Его спутник плотнее завернулся в кожаный плащ и съежился на сиденье, угрюмо глядя на дорогу, что меловой полосой, никуда не сворачивая, убегала за горизонт. Слева, параллельно ей, тянулись канал и земляной вал.

— Если верить последнему указателю, до Ламбета еще целых три мили, — проворчал полковник. — И даже амбара никакого не видно, где укрыться. Мы промокнем до нитки.