Русалочка в черном

Оглавление

— Ого, да ты умеешь улыбаться! — расцвел Джанни. — От души советую, кури поменьше — зубки у тебя чудесные, еще испортишь.

— А я жую «Риглиз», — беспечно пожала плечами Памела, — и дважды в день хорошенько чищу зубы. Репортеры почти все сплошь дымят как паровозы, и я не исключение.

По крайней мере, последние пять лет…

Заметив, что лицо собеседницы вновь омрачилось, молодой итальянец принялся шутить и балагурить, и вскоре Памела уже хохотала от души. От смеха тотчас ей стало жарко, и мешковатый свитер был сброшен. Скользнув взглядом по груди девушки под белой маечкой, Джанни торопливо отвел глаза, не желая смущать гостью. Памела, впрочем, ничуть не смутилась — за два года работы в редакции она успела ко многому привыкнуть.

Помимо внешности у девушки был ум, да и характер к тому же. Опытным путем выяснив, что никакие ухищрения вроде бесформенных свитеров в сложных ситуациях не помогут, Памела выработала особый взгляд. Некоторое время поупражнявшись, она довела его до такой степени совершенства, что любой мужчина под этим взглядом скукоживался и сникал, будь она хоть в бикини.

Мужская часть редакции скрежетала зубами, но поделать ничего не могла, разве что кое-кто обзывал ее за глаза снулой рыбой. Однако одного-единственного взгляда в аквамариновые глаза было достаточно чтобы убедиться в том, что это не соответствует действительности. Спору нет, многим она дала от ворот поворот, многие затаили на нее обиду.

Впрочем, Памела плевала на это. Она хоть и прослыла мужененавистницей, обладала недюжинным умом. К тому же были у нее и приятели мужчины, но не более того…

Джанни повезло: ему сразу удалось взять правильный тон в разговоре, и вскоре они уже болтали как закадычные друзья, обсуждая типичные редакционные проблемы вроде того, сколько разворотов в журнале отведут под репортаж о конкурсе красоты «Лицо года», на какую пленку лучше всего снимать при искусственном свете и тому подобное. Коллегам всегда есть что обсудить.

— Неужели работаешь одна? — уже в который раз спрашивал Джанни.

— А что в этом такого? — Памела положила ногу на ногу и с наслаждением потянулась. — Фотографировать меня научил дядя еще в детстве, а в школе я обожала писать сочинения. Лично мне кажется, что репортаж особенно удается, если и у снимков, и у текста один автор.

— Искренне завидую. Лично я до сих пор пишу с ошибками, — чистосердечно признался итальянец. — Да и слог оставляет желать лучшего… Ну ладно. — Джанни встал. — Позвольте, мисс, проводить вас в отель. А вечером, если захочешь, устрою тебе экскурсию.

— Посмотрим. Если днем удастся подремать, почему бы и нет? — улыбнулась девушка, вставая.

Походка у малышки обалденная, невзирая на ботинки по килограмму весом каждый, не меньше, отметил про себя Джанни. Вскинув на плечо увесистый кофр, девушка шла легко, при каждом шаге будто приподнимаясь на носочки, отчего ноги в голубых джинсах казались еще длиннее.

— Послушай, — полюбопытствовал Джанни, — ты часом не балерина?

— Попадание в десятку, — кивнула она. — С семи лет занималась классическим танцем, а потом как вымахала за год до метра семидесяти восьми, стала выше всех мальчишек… Словом, в пятнадцать лет моей балетной карьере настал конец. Пришлось спешно переквалифицироваться.

— Но ходишь ты словно прима, — искренне восхитился итальянец, любуясь стройной фигуркой, гордой посадкой головы и струящимся водопадом черных волос своей новой знакомой. — Кажется, мое сердце в опасности, моя жемчужина… — И умолк, ошарашенный.

Что произошло? Да ровным счетом ничего. Просто девушка взглянула на него через плечо, чуть вскинув подбородок.

Камея. Настоящая камея, но вырезанная из куска льда. Лицо, прекрасное, словно у богини, и столь же отрешенное. Глаза — точь-в-точь два холодных аквамарина в обрамлении темных ресниц… Только вот отчего-то эта завораживающая красота напрочь отбивала охоту к флирту, даже самому что ни на есть мимолетному. Куда легче было бы приударить за мраморной Афродитой.

Джанни поскреб подбородок, и его внезапно осенило.

— Детка, — заговорил он мягко и проникновенно, — давай расставим все до единой точки над «i». Я счастливо женат, у меня крошечная дочка, как две капли воды похожая на своего папу. Моя добрая мама передала мне по наследству несусветную порядочность, за что я ей, разумеется, благодарен. Но я не могу — слышишь, не могу не реагировать на такую потрясающую красоту! Как итальянец, как мужчина в конце концов, — распалялся понемногу он. — И это вовсе не означает, что я сплю и вижу, как бы приударить за тобой!

Памела слушала его внимательно и серьезно. Потом достала очередную сигарету, но так и не закурила.

— Прерви на секунду свой горячий монолог, — произнесла она, и Джанни послушно умолк на полуслове. — Во-первых, ты прав: настрой у меня нынче не романтический, а самый что ни на есть деловой. А во-вторых, редакция не ошиблась, предоставив освещать конкурс столь потрясающему ценителю женской красоты, коим, вне всякого сомнения, являешься ты.

Итальянец растерянно заморгал, но почти тотчас рассмеялся.

— Слог у тебя и вправду отличный. И с чувством юмора все, кажется, о'кей. А еще я вижу, что ты, моя жемчужина, здорово наловчилась отшивать приставучих мужиков. Боже Праведный! — У Джанни от неожиданно пришедшей на ум мысли перехватило дыхание. — Давай будем честными до конца. Умоляю, скажи, ты, часом, не лесбиянка?

Теперь настал черед Памелы хохотать до слез.

— Стало быть, нет, слава Богу, — заключил итальянец. — Значит, дружок в Нью-Йорке?