Как холодно в земле

Оглавление

Встретившись с ним взглядом, Мередит твердо заявила:

— На самом деле мне действительно лучше уехать.

Маркби отвел глаза и принялся разглядывать выставленные в витрине ближайшего магазина пестрые пасхальные яйца, обернутые в фольгу и окруженные пушистыми желтыми цыплятами.

— Будем надеяться, нам всем удастся хорошо провести Пасху! — заявил он с кислым видом.

Маркби сам себе не верил: на них висят два нераскрытых убийства, ненайденная партия героина, преступная группировка, которая промышляет наркотрафиком, наемный убийца, который разгуливает на свободе, таинственный водитель БМВ, который возит с собой тяжелую дубинку, Стив Уэзерол на грани нервного срыва… Вдобавок Лакстон намерен перевернуть ферму Уитчетт вверх дном с помощью собаки-ищейки! Нечего сказать, славные выйдут каникулы. Он поморгал и машинально приложил руку к голове.

— Алан, с тобой точно ничего не случилось? — озабоченно спросила Мередит.

— Нет, нет. Просто ударился головой, когда вылезал из машины. Ничего страшного.

Маркби не собирался рассказывать Мередит о БМВ. Ему не хотелось, чтобы Мередит усомнилась в его профессионализме. А то, чего доброго, начнет считать его несведущим идиотом, который допустил, чтобы его треснули по затылку. И потом, женщины любят поднимать ненужный шум из-за пустяков!

Глава 18

— Двадцать пять! — кричал человек в неопрятной куртке. — Двадцать пять, двадцать пять пятьдесят, двадцать пять пятьдесят, двадцать шесть! Ставка двадцать шесть! Двадцать шесть пятьдесят, двадцать шесть пятьдесят, двадцать семь! Продано! — Послышался громкий стук по твердой поверхности. Аукционист провозгласил: — Следующий!

Из ближайшего загона выпустили новую партию овец. Они смущенно жались друг к другу, загонщики покрикивали и подталкивали овец поближе к аукционисту. За овцами трусил тощий пес, похожий на овчарку Алвина; он следил, чтобы ни одна овечка не отбилась от стада. Аукционист снова закричал все тем же монотонным голосом:

— Стартовая ставка двадцать шесть… Двадцать шесть пятьдесят… Двадцать семь!

Мередит робко стояла в небольшой, но плотной толпе и вертела головой, пытаясь высмотреть знакомых. Из-за того, что в толпе преобладали любимые деревенскими жителями цвета — темно-синий, зеленый и хаки, — сельская ярмарка приобретала сходство со старой фотографией, раскрашенной в некоторых местах вручную. Пахло навозом. Грязные овцы в ближайшем загоне ждали своей очереди и с интересом наблюдали за аукционистом, как будто их тоже волновали результаты торгов.

Вдруг она увидела Алвина Уинтропа. Он стоял в толпе, сунув руки в карманы и надвинув кепку на самый лоб. По случаю ярмарки он нарядился в старую кожаную куртку и зеленые, не зашнурованные сверху, сапоги. Впрочем, Мередит заметила, что джинсы на нем чистые, а лицо гладко выбрито. Алвину каким-то непонятным образом удавалось выглядеть вполне презентабельно. Да, Алвин не лишен обаяния. На его лице застыло невозмутимое выражение. Мередит так и не поняла, видел ли он, как она приближается. Как будто он не высматривал ее специально, но не особенно удивился, когда она тронула его за локоть и поздоровалась.

— А, здрасте! — отозвался он. — Как дела? Решили, значит, на сегодня забыть об истории?

— Да, наверное. Как цены? Вы сегодня продаете?

Алвин покачал головой и, внимательно оглядев Мередит, вынул руки из карманов.

— Вот не знал, что вас интересуют овцы! — Снова в его глазах заплясали насмешливые искорки. Он не смеялся над ней, скорее его забавляло что-то другое, какая-то непонятная ей шутка.

— Интересно взглянуть на сельскую ярмарку. Не забывайте, я ведь живу в Лондоне. Вот и решила на этот раз не уезжать из Бамфорда, пока не побываю на вашей ярмарке. Раньше мне не доводилось ее видеть.

— Да на что здесь смотреть? — Алвин чуть попятился, пропуская кого-то. — Одни овцы и коровы. Я их столько навидался, что мне на всю жизнь хватит. Вы-то, наверное, смотрите да умиляетесь, да? Какое все уютное, старомодное… Но деревенская жизнь совсем не такая. Вкалываешь до седьмого пота, а отдачи почти никакой. Разводить овец — почти себе в убыток. Когда овцы ягнятся, цены на корма взлетают до небес. Почти вся прибыль съедается. Комбикорм сейчас по три фунта за брикет. В общем, на овечьей шерсти много не заработаешь. Ее и покупать-то не хотят; а ведь еще приходится платить стригалям, которые тоже, знаете ли, не желают работать даром. Только я один такой дурак нашелся!

— Двадцать восемь пятьдесят, двадцать девять! Двадцать девять! Продано! — Тук-тук. — Следующий!

— Я не идеализирую сельскую жизнь, — воинственно ответила Мередит. — Понимаю, жить в деревне трудно, и нет уверенности в завтрашнем дне, и работать приходится в любую погоду. Наверное, мало радости, если работаешь круглые сутки и тратишь много сил… Не хочу сравнивать нашу с вами жизнь напрямую, но… Знаете, почти всякая работа довольно тяжела, а платят за нее совсем не столько, сколько нам бы хотелось! И даже интересная в целом работа далеко не всегда бывает занимательной и приносит радость! Взять хоть меня. Я, в общем, люблю свою работу. Но сейчас в ней нет ничего захватывающего. Я сижу в Лондоне, в кабинете, за столом, как приклеенная. Мне хочется снова получить назначение за границу, но меня не посылают. Рано или поздно всем надоедает то, чем они занимаются. И конечно, все мечтают разбогатеть.

Алвин буркнул в ответ что-то неразборчивое.

— Кстати, спасибо, что направили меня к доктору Греттон, — вспомнила Мередит. — Она обещала устроить мне встречу со своим отцом, когда тот вернется. Именно он десять лет назад вел здесь раскопки.