Чудес не бывает?

Оглавление

— Ну… — окончательно стушевалась Сью. — По-моему, ты выбрала не совсем удачный пример. Во-первых, не могу сказать, что я несчастлива…

— Знаешь, — перебила ее Лин, — а я бы даже хотела, чтобы отец остался таким…

— Каким? — непонимающе посмотрела на дочь Сью.

— Таким, каким он был сегодня в больнице. Уверенным в себе, решительным. Чтобы он объяснил наконец Майку, как нужно себя вести. Чтобы он был настоящим мужчиной, а не любителем конфет.

— Лин… — Сью хотела сказать дочери, чтобы та не смела говорить об отце в таком тоне, но тут же передумала. Разве не то же самое она говорила Дюку? Разве не того же она от него хотела? — Лин, сегодня был просто ужасный день. Я устала, как никогда, а в голове — ни одной мысли. Проследи, чтобы Майк не перебил посуду, а я приму душ и лягу спать.

Лин кивнула. И почему-то подумала о том, что разговор с отцом у нее получился бы куда более длинным. Отца не устраивали односложные ответы, он всегда хотел докопаться до самой сути, чему Лин отчаянно сопротивлялась. А мама… Мама как будто хотела услышать, что все хорошо. И этот ответ вполне бы ее устроил…

Сью зажгла смесь эфирных масел, которые так любил Дюк: иланг-иланг и лаванду, погасила свет и легла в постель. Она всегда засыпала легко, едва голова касалась подушки. Дюк пытался обнять ее, целовал в шею, но Сью в последнее время отталкивала его руки и каждый вечер произносила одну и ту же фразу: «Я чудовищно устала и хочу спать». Дюк уступал, но она чувствовала, как нелегко ему сдержать свой порыв. Что ж, разве она виновата, что ей приходится так много работать?

Сейчас сон не шел. Казалось, сегодняшний день, в сущности не такой уж и значительный, если, конечно, не считать волнений из-за травмы Дюка, нанес ее привычной жизни сокрушительный удар.

Сью не понимала, из-за чего на душе так неспокойно, почему ее мысли упорно возвращаются к Дюку, к Дюку и детям. У нее — ох уж этот Майк со своим чутьем! — появилось предчувствие, что прежняя жизнь закончилась и начинается новая.

Но мысль об этой перемене не радовала Сью, скорее пугала. И главное, она совершенно не понимала, что именно так страшит ее. Дюк ли со своей очередной проблемой? Дети ли, которых, как выяснилось, она совершенно не знает? Или то, что она, Сью — несчастливая, по словам Лин, — так и не узнает, что же такое счастье?

Сью казалось, что вся ее жизнь изогнулась в форме вопросительного знака. И оставалось совершенно неясным, как снова превратить ее в скучную, но, по крайней мере, куда более удобную, занятую.

5

Дюка выписали уже на второй день, не найдя у него никаких серьезных осложнений.

Однако Сью, навещавшая Дюка в больнице, оптимизма врачей не разделяла. Слишком уж не похож был тот Дюк, которого она знала раньше, на того Дюка, с которым познакомилась в больничной палате.

Доктор посоветовал не на шутку обеспокоенной Сью обратиться с мужем к психоаналитику, но Дюк, едва услышав об этом предложении, объявил его смехотворным и нелепым.

Поняв, что на уговоры Дюка придется потратить больше усилий, чем она предполагала изначально, Сью решила набраться терпения и повезла мужа домой. В конце концов, привычная обстановка должна привести его в чувство, утешала она себя, хотя уверенность в том, что Дюк станет прежним, таяла с каждой минутой, проведенной с мужем.

Прибыв в родные пенаты, Дюк первым делом объявил, что намерен принять ванну, ибо условия, в которых он вынужден был прозябать последние два дня, трудно было назвать человеческими.

Сью подумала, что городская больница конечно же не курорт в Альпах, однако условия, в которых содержались больные, были вполне приемлемыми. Более того, было странно слышать подобные заявления от Дюка, который обожал ходить с детьми в походы и никогда не жаловался, даже если комары не оставляли на его теле ни одного живого места.

Не осмелившись возразить мужу, Сью затихла в тревожном ожидании. И не напрасно: очень скоро из ванной донесся возмущенный голос Дюка:

— Бог ты мой, сладенькая! У меня что, нет ни одной полки для косметики?!

К счастью, Майк и Лин все еще находились в школе, поэтому им не пришлось пережить тот шок, в котором, услышав эту фразу, пребывала Сью. Дюк спросил о полочках для косметики! Дюк, который терпеть не может мужскую туалетную воду и вместо геля для душа использует обыкновенное мыло! Дюк, которому каждое утро нужно было напоминать о том, чтобы он побрился!

Услышав этот вопль отчаяния, Сью помчалась Дюку на выручку.

Оказалось, что тот не поверил собственным глазам и перерыл все полочки с косметикой Сью в надежде отыскать несуществующий увлажняющий крем, мужской шампунь и туалетную воду.

Раньше, увидев, что Дюк переставляет ее тюбики с кремами, масками и баночки с маслами, Сью пришла бы в бешенство. Теперь она могла только растерянно хлопать глазами и в ужасе смотреть на то, как ее внезапно возлюбивший себя супруг наносит сокрушительный удар порядку, установленному годами.

— Дюк, что ты делаешь? — обретя дар речи, спросила у мужа Сью.

— Сладенькая, слава богу, ты пришла… — с приторной любезностью обратился к ней Дюк. Он снова окинул ее своим, невесть откуда взявшимся покровительственным, взглядом, и Сью почувствовала себя собачонкой, которой хозяин велел принести газету. — Надеюсь, ты объяснишь мне, где моя полочка?

— Дюк… — едва не простонала Сью. — У тебя нет полочки. И нет косметики. Я покажу тебе, чем ты пользовался. — Сью наклонилась и достала с нижней полочки дешевую бритву, помазок и кусок мыла.