Ванильное мороженое

Оглавление

Он взял себе тайм-аут там, в сарае, и Мелани заслуживает того же. И этот перерыв не слишком затянется, думал он, поднимая плед и стряхивая с него сучки и листья. Он уже знал, что предвкушение и ожидание идут Мелани только на пользу и что она буквально расцветает, когда чувствует свое женское могущество. Он сдал ей последний бастион — свое сердце. И теперь остается только надеяться, что, когда он вернется в ее жизнь, Мелани по-прежнему будет нравиться то, что он ей предлагает.

13

— Ты — что?!

Мелани хватило одного взгляда на негодующую Кэтлин, чтобы полезть под раковину в поисках ведерка, которое, как ей помнилось, должно было там стоять.

К сожалению, она слишком хорошо знала подругу, чтобы понимать: от нее можно сбежать, но нельзя спрятаться. Даже под раковиной.

— Я сказала, чтобы он возвращался домой, Кэт. Почему это так удивляет тебя? Ты же сама говорила, что совсем не обязательно влюбляться в мужчину, чтобы иметь с ним бурный роман.

Кэт уперла руки в обтянутые узкой юбкой бока и разразилась тирадой, которая сделала бы честь любому докеру. Мелани только головой качала. Слава Богу, что Джонни нет в доме! По крайней мере, она может позволить подруге выплеснуть свое недовольство. С этой же целью сама Мелани намеревалась помыть машину.

Кэт примчалась, как только узнала, что подруга вернулась, и сразу же стала выкачивать из нее информацию, заглядывая попутно во все углы и принюхиваясь в поисках каких-либо следов Кларка Лестера. Мелани пришлось признаться, что она тут же отправила его домой, вызвав такси и ретировавшись после этого в свой кабинет.

Она хотела поцеловать его на прощание. Сказать ему что-то вроде «до завтра» или даже «спасибо за приятные воспоминания». Но чутье актрисы подсказывало ей, что все это прозвучит фальшиво. А психоаналитик либо исчерпал все слова, признавшись ей в любви, о чем она категорически не желала слышать, либо затеял какую-то сложную психологическую игру и потому тоже молчал.

Когда Кларк, дождавшись на улице машины, уехал, Мелани приняла ванну и попыталась сосредоточиться на своей роли, но у нее ничего не получилось. В отсутствие Кларка все жесты, движения, слова снова казались тусклыми, невыразительными. Только он придавал всему этому смысл.

Всю ночь Мелани беспокойно вертелась в постели, терзаемая мыслью о том, с каким мастерством она обманывала себя последние два дня по поводу глубины своих чувств к Кларку. А весь следующий день неудачные попытки репетировать перемежались столь же неудачными попытками разобраться в сложившейся ситуации.

К счастью, у Кэт, как всегда, были ответы на невысказанные вопросы.

— Конечно, ты не обязана любить его. Но, черт возьми, если это так, то ты просто идиотка, если позволила ему уйти!

— Он не ушел, — напомнила ей Мелани. Ее голос дрожал, несмотря на стремление скрыть это. — Я отослала его.

Кэтлин сделала выразительный жест, но ничего не сказала, решив ограничиться несколькими глубокими успокаивающими вдохами.

Мелани нашла наконец ведерко и, бросив в него губку, вышла в коридор за мыльной пеной и дезодорантом для машины. Сейчас главной ее целью было уничтожить следы безумной поездки с Кларком Лестером. Во-первых, пыль и грязь, облепившую «форд» снаружи, а во-вторых, мускусный запах Кларка, пропитавший салон. А потом, может быть — только может быть — она будет способна заняться наведением порядка в своем сердце. Освобождением от обид и сожалений, переполняющих его.

— У меня так много дел сегодня, Кэт! Мне действительно некогда, да и не хочется разговаривать.

Разговоры и рассуждения — даже с лучшей подругой — никак не повлияют на тот непреложный факт, что она любит Кларка. Всем сердцем. И это меняет все. Все!

Она прошла мимо Кэтлин в кухню, влезла в старые кеды и, взяв ведерко, уже направилась к двери, когда подруга, схватив ее за руку, развернула к себе лицом.

— Почему ты просто не сказала, что любишь его? Это ведь так, и тебе это известно.

Мелани закатила глаза.

— А что бы это изменило, Кэт? Я не могу любить его. Не могу! Любить означает быть с ним, а если я буду с ним, то уже никогда не узнаю, каково это — жить собственной жизнью. — Из-за слабости, вдруг охватившей ее, Мелани пришлось прислониться к дверному косяку. — Он такой сильный, такой удивительный. Умный. Мудрый. Он полон секретов и тайн, на открытие которых можно потратить всю жизнь. Но мне ведь уже не восемнадцать. Я знаю себя и знаю, что не смогу удержаться от того, чтобы не поставить его интересы и нужды выше собственных, даже если он не попросит меня об этом. Эти два дня — каждый их час, каждую минуту — я потратила на то, чтобы показать ему, что он значит для меня больше, чем весь остальной мир.

— Как это было с Джонни. Как это было с твоей матерью. Как это было с каждым, кто появлялся в твоей жизни, включая меня.

Мелани замерла на мгновение, затем направилась к боковой двери, ведущей в гараж, зная, что подруга не отстанет от нее ни на шаг.

— Именно. Теперь моя очередь, Кэт. Моя очередь быть самой собой.

Кэтлин надела солнечные очки, висевшие на цепочке на шее.

— Оборотная сторона возможности быть самой собой, Мел, это одиночество. Что, если тебе оно придется не по вкусу? Ты ведь никогда не испытывала этого чувства. А я, наоборот, специалист в этом вопросе. И поверь мне, дорогая, одиночества в отличие от потрясающего секса я бы не порекомендовала никому из тех, кого люблю.

Мелани раскрутила шланг, наполнила ведерко и добавила туда мыльной пены, затем приладила распылитель и сильными струями начала смывать лепешки грязи с «форда». Ей бы хотелось, чтобы шипение воды заглушило признания Кэтлин, но она, увы, слышала каждое слово и не могла в который раз не согласиться с подругой. Мелани понятия не имела, что значит быть совсем одной. Но каким бы ужасным это ни оказалось, ей хотелось самой проверить, сможет ли она жить, полагаясь только на себя, свой будущий банковский счет, ум и сообразительность, а потом сделать правильный, продуманный выбор.