Маленькое личико

Оглавление

– Вот поэтому я и отступилась, – прошептала Мэгги. Руки у нее затряслись. – Ведь при встречах с Феликсом нам всякий раз доводилось терпеть и эту… – Мэгги аж передернуло. – Потом я, бывало, пару дней в себя не могла прийти. А когда она сообщила, что Феликс зовет ее мамой, это стало последней каплей. Терпение мое лопнуло.

– Да уж, такта у нее как у бревна, – поддержал жену Роджер, погладив ее по костлявой руке. – В тот раз она с порога брякнула, что пришлось напомнить Феликсу, кто мы такие. А он и забыл – так давно нас не видел. Потом она, конечно, спохватилась – поняла, как нам обидно такое слышать, ну и стала извиняться. Но ведь совсем не обязательно это нам рассказывать, верно?

Тут Мэгги, к удивлению Саймона, фыркнула и скинула руку мужа, словно ядовитого паука, что ползет по подолу.

– Да что ты понимаешь в женщинах! «Такта не хватило»! Она это нарочно сказала. Как и все остальное. Ни капли нас она не жалела.

– Ты что? – недоуменно округлил глаза Роджер. – Еще как жалела. Только и твердила об этом.

– Ага, все старалась побольнее ужалить. А нам ее вроде как и упрекнуть не в чем.

– Ужалить? – переспросил Саймон.

– Ну да. Если нечаянно обидишь человека, стараешься больше этого не делать, а Вивьен повторяла раз за разом. Если такая неглупая женщина постоянно отпускает колкости, она это намеренно, уверяю вас.

Саймон посмотрел на крепко стиснутые кулачки Мэгги Крайер.

25

1 октября 2003 г., среда

Ванна сияет. Только убедившись, что никто ничего не заметит и не проведает, встаю под душ и остервенело тру каждый миллиметр кожи. Не знаю, смогу ли когда-нибудь почувствовать себя снова чистой.

Завернувшись в два больших полотенца, спешу в спальню. Мой шкаф не заперт – ключ торчит в дверце. Выбираю свитер и мешковатые брюки. Сейчас они мне в самый раз. Испытываю унижение и благодарность и сама себя за это ненавижу. А ведь большинство людей принимают как должное, что всегда можно выбрать одежду по вкусу. Но никто не помешает мне выйти за ворота «Вязов» и больше не вернуться. Хотя Дэвид и пригрозил: «Я могу сделать так, что ты никогда не увидишь Флоренс».

Звонит телефон, и я вздрагиваю от испуга. Это наверняка Вивьен – проверяет, как я себя веду. Раздумываю, надо ли брать трубку, и тут же слышу внизу голос Дэвида. Сначала он отвечает тихо, слов не разобрать, а затем повышает голос, и я понимаю, что он кому-то выговаривает, навязывает свое мнение, почти не слушая собеседника. Значит, это не Вивьен.

– Вот именно, для подростков. И я гарантирую, что им понравится… Нет, мы так не продвигаем… В пятницу не могу… Просто не могу – и все, ясно?… Ну так почему не обсудить прямо сейчас?

Звонит Рассел, компаньон Дэвида.

Для меня это шанс. Дрожу от волнения. Дэвид будет висеть на телефоне минут пятнадцать. С Расселом он всегда говорит подолгу – особенно если нужно что-то обсудить. О чем они спорят, Дэвид никогда не рассказывает.

На цыпочках иду к спальне Вивьен и толкаю дверь. Постель, как всегда, аккуратно застлана. На сиреневом покрывале ни складки. На тумбочке стоят четыре фотографии Феликса, две из них – с Вивьен. Пахнет кремом, которым она каждый вечер мажет лицо. Китайские домашние туфли с белой вышивкой стоят под кроватью ровно, словно обуты на ноги хозяйки. Ежусь. Кажется, они вот-вот шагнут навстречу.

Мой телефон. Я пришла за ним. Стряхивая оторопь, иду к комоду и выдвигаю ящик. Как я и думала, телефон там. Выключен. Если я безумна, как все считают, откуда же я знала, где искать? Ведь Вивьен сказала, что мой мобильник на кухне.

Включаю и звоню Саймону Уотерхаусу. В нашу прошлую встречу детектив дал мне номер сотового – почему-то не захотел, чтобы я звонила ему на службу. Листок я разорвала, а номер запомнила. Шепотом диктую сообщение: мы должны встретиться снова – завтра в «Чомперсе», мне срочно нужно с ним поговорить. На сей раз, внушаю я себе, мы найдем общий язык и он поверит моим словам. Мы станем союзниками, и он мне поможет. Сделает все, о чем попрошу.

Возвращаюсь на лестницу и пару секунд прислушиваюсь: Дэвид по-прежнему говорит с Расселом. Слов я теперь не разбираю – Дэвид не повышает голоса, но, судя по интонации, у них с Расселом есть пока что обсудить. Как я и надеялась. Можно быть спокойной, закончат они еще не скоро.

Чтобы не возбуждать подозрений, телефон нужно вернуть в комод, но я не могу себя заставить и цепляюсь за него, как за символ своей независимости. То, что я залезла в ее спальню и унесла телефон, Вивьен может списать на помешательство.

Торопливо соображаю, куда бы его спрятать. Если положить обратно в сумку, Вивьен снова заберет его, как и в тот раз. В доме есть лишь одна комната, где Вивьен никогда не бывает, – кабинет ее сына. Туда нельзя заходить никому, кроме Дэвида, но и тот вряд ли хоть раз заглядывал после рождения Флоренс. Домработницам, что убираются раз в неделю целый день, строго запрещено открывать эту дверь, поэтому в кабинете гораздо меньше порядка и намного больше пыли, чем в других комнатах. Там все заставлено компьютерами и музыкальной аппаратурой, всюду этажерки с дисками: классика и полное собрание «Адам и муравьи». На книжных корешках странные, непроизносимые названия – научная фантастика, ну и несколько каталожных шкафов.

Осмотревшись, решаю, что лучше всего спрятать телефон за одним из них. Уже собираюсь сунуть руку в щель, но тут мой взгляд падает на компьютер. Ведь я могу связаться с внешним миром – нормальным миром за стенами «Вязов».

Опускаюсь на вращающийся стул и включаю компьютер, надеясь, что тихий гул не слышен снаружи. Стараюсь не волноваться, так и так все выяснится уже через пару секунд: если я себя выдам, Дэвид тотчас примчится. Сижу, выжидая, а сердце колотится. Все тихо. Сквозь дверь слышу, как Дэвид снова кипятится: спор с Расселом в самом разгаре. Медленно перевожу дух. На этот раз обошлось.