Выбери любимый жанр
Оценить:

Не оглядывающийся никогда


Оглавление


1

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Первым делом, едва продрав глаза и вспомнив про Рождество, он включил телевизор.

Показывали новости – много Рождества, во всем мире одно сплошное Рождество. О неприятностях говорили неохотно и как-то вскользь. Пожар на заводе, кажется, в Словакии, забастовка, кажется, на Гаити, самолет сел на вынужденную, вроде в Чили. В Москве установились морозы и еще ограблен банк. Про Москву он не стал смотреть.

И мобильный телефон выключил. Даже не проверил, сколько там звонков – должно быть, десятка полтора, и должно быть, все безотлагательные.

За окном было серо, маятно, сумерки с самого утра. Он очень любил такую погоду.

Хорошо бы еще домашний телефон тоже выключить!.. Впрочем, там автоответчик, пусть себе бормочет какую-то давным-давно записанную ахинею в том смысле, что «оставьте сообщение, я свяжусь с вами, как только смогу».

Все вранье, говорила Маня. И автоответчик твой вранье! Никогда ты не перезваниваешь!

Он так злился на ее безапелляционную определенность!

Ну, да, да!.. Я не перезваниваю. Вернее, перезваниваю, но не всем и не всегда, а только когда знаю, что не перезвонить нельзя, то есть когда дело касается работы! И что в этом такого?..

Вот тебе я тоже всегда перезваниваю. Этого мало?

Маня пожимала плечами: нет, а всем остальным ты зачем обещаешь?.. Чтобы потом не выполнить и чувствовать себя свиньей?..

Именно так он себя и чувствовал.

Нынешним утром от одной мысли про Рождество у него начинала дергаться жилка. Эту судорогу под глазом он ненавидел. Ему казалось, все понимают, что он тряпка и неврастеник. Впрочем, сегодня его никто не увидит, вместе с его глазом!.. Пусть дергается, сколько хочет.

Он перевернулся на живот, сунул голову в развал подушек, а одну еще пристроил сверху – просто так, чтобы что-нибудь сделать, и именно в постели. Одному в ней было просторно и холодно, как в космосе.

Дождь, сумерки с самого утра, и космос в постели – что может быть лучше в канун Рождества?!

– Так, – громко сказал он в подушку, и собственный голос показался ему отвратительным. – Все. Хватит.

Ванна, очень много горячей воды, пожалуй, кофе и газета, которую консьержка наверняка уже сунула за ручку входной двери. Все вполне буржуазно и очень по-французски.

Кофе он не любил и пил только потому, что «по-французски», а от парижских газет у него всегда начинала болеть голова, и он читал только потому, что «буржуазно».

И «правильно».

Черт побери, когда ему стало важно, что «правильно», а что «неправильно»?!

Нет. Сегодня канун Рождества, и он не станет заниматься самоедством. И отвечать на звонки не станет тоже. И думать о Мане – хотя куда ее денешь?.. И ждать гостей – все равно никто не придет! И наваливать на голову подушки не будет тоже – все равно не поможет.

Впрочем, подушки на голову он уже навалил.

Лучше ванна – очень много горячей воды! – кофе и… что там еще?.. Да. Еще немного парижских газет, засунутых консьержкой в дверную ручку.

Еще, пожалуй, он сегодня пойдет в тренажерный зал – еще одна придурь, знак нынешней «взрослой» жизни, и наплевать на то, что там как раз все увидят его дергающийся глаз.

…Главное, у него даже елки нет!..

Весь Париж, пустынный и ветреный, был уставлен елками, даже под аркадами Пале-Рояля стояли елки, выстроенные ровнехонько, как по линейке, и дети, проносясь мимо на велосипедах и самокатах, то и дело задевали зеленые пружинящие ветви.

Вчера он даже подержал одну из елок за лапу. Она была холодной и совсем не кололась. Это показалось ему странным.

Или елки больше не бывают колючими? Или просто он разлюбил Рождество?..

Когда же он успел?..

Может, когда они поссорились с Маней? Они поссорились, и он разлюбил – не то чтобы просто Рождество! Он как-то моментально разлюбил жизнь, хотя всегда был уверен, что так не бывает.

Тогда он вдруг в первый раз подумал, что не умеет жить в состоянии… счастья. То есть, с одной стороны, он этого счастья вроде бы всей душой и страстно желает, а с другой – решительно не понимает, что с ним делать. Со счастьем-то.

Ну, счастье. Ну, вот оно. Он совершенно точно знает, что это именно счастье и есть. Им нужно как-то наслаждаться, а не получается ничего, и выходит одно сплошное несчастье – как в насмешку.

Или командировка виновата?.. Он так мечтал о Париже, так хотел в нем жить, представлял себя французом – непременно элегантное пальтишко, непременно шарф, непременно перчатки, ветер развевает кудри – так долго этого добивался, как кавалер капризную барышню, что совершенно не учел главного. Нет, он этого, главного, и предположить не мог, вот как!

Он и предположить не мог, что так быстро соскучится в Париже, который вроде бы «всегда праздник» и вроде бы «всегда с тобой», о чем всем вроде бы с детства известно, так одичает, так промерзнет – до самых глухих уголков души!

В Москве зима – он видел ее, московскую ненавистную зиму в «Новостях» и так в нее хотел!.. Он не мог никому в этом признаться, даже Мане, особенно Мане!.. А себе – мог.

Ему казалось, что только там, в морозном московском мареве, он снова станет… живым. Состоящим из плоти и крови, а не из пальтишка и шарфика. И сразу появится о чем писать, да так, чтоб за душу брало, и слова найдутся, и мысли определятся.

Почему-то в Париже у него не возникло никаких мыслей, кроме этой самой, глупейшей, о том, чтоб никто не увидел его дергающийся глаз!.. Кому какое дело до его глаза, кроме Мани?.. А Маня уж точно не увидит!

В этой московской зиме из «Новостей» было все то, что он не любил когда-то – морозный пар от машин, пробки, гололед, темень.

Зато он любил другое – сугробы на даче, и собачью морду в снегу, и холодные лапы. Теплый свитер, пахнущий Маниными духами. Стук дизельного двигателя, работающего на морозе. Горячее красное вино в каменной кружке с плавающими апельсиновыми корками. Почему-то это необыкновенное питье называлось «глинтвейн». Рождественская киношка в телевизоре, песнопения в духе «it’s the most wonderful time of the year», свечи в ванной – зачем они там?.. – а в кресле теплые носки с кисточками и ворох женских журналов с «самыми достоверными гороскопами на год» – «в январе вас ждет романтическое приключение и повышение по службе» – и предложением нарядов «для рождественской вечеринки» – «это платье сделает вас сексуальной и немного опасной». Журналы «с гороскопами» всегда его раздражали, и он даже не подозревал о том, что раздражают они его именно потому, что он очень любит жизнь, изо всех сил любит!..

3

Жанры

Деловая литература

Детективы и Триллеры

Документальная литература

Дом и семья

Драматургия

Искусство, Дизайн

Литература для детей

Любовные романы

Наука, Образование

Поэзия

Приключения

Проза

Прочее

Религия, духовность, эзотерика

Справочная литература

Старинное

Фантастика

Фольклор

Юмор